Каждый умирает в одиночку
Шрифт:
— Хотел бы я, чтобы она помахала мне.
— Убери ее, — отрезал я. — Твоя беда…
— Это не беда, дружище, это наслаждение. Неплохо было бы приклеить эту фотокарточку к линзе телескопа Ледбеттера. Спорю, он отвлекся бы от птичьих гнезд.
Мы выехали на неровную дорогу, проходящую по пляжу, которая вела к песчаным дюнам. Я примерно представлял, где располагается дом Ледбеттера. Если это был тот самый дом, о котором я думал, то я видел его несколько раз, когда ездил с друзьями позагорать. Это была одинокая двухэтажная
Дорога закончилась примерно в четверти мили от хижины, и, заперев фотокарточку и одежду Даны в багажнике, мы прогулочным шагом по горячему рыхлому песку направились к дому.
— Прошлой ночью луна светила, как фонарь, — сказал я. — Если этот парень был у телескопа, нетрудно догадаться, что он все видел.
— Ты собираешься предложить ему деньги? — спросил Бенни.
— Я не знаю. Я думаю, самое верное — быть твердым. Если мы заставим его говорить, он может излить свою душу, причем бесплатно.
— Если бы он не ожидал денег, я думаю, Джек разговорил бы его.
— Посмотрим.
Мы пробрались сквозь заросли красных и черных мангровых деревьев, перешагивая через стелившиеся, походившие на бивни слона корни, и вышли на широкое пространство открытых песчаных дюн. В пятидесяти ярдах впереди нас, почти невидимая в ряду карликовых пальм, стояла хижина Ледбеттера.
На плоской крыше, наполовину скрытая крепким, деревянным экраном, на солнце сверкала, похожая на огненный шар, шестидюймовая линза телескопа. Ни в хижине, ни вокруг нее не наблюдалось никаких признаков жизни. Она выглядела такой же покинутой и тихой, как косоглазая девушка на конкурсе красоты.
Мы дошагали до потрескавшейся, побитой погодой двери. Я заглянул через окно в гостиную. Она была полна старой, покрытой чехлами из плюша мебелью, а на столе лежали какие-то объедки. Скатертью служила засаленная газета, среди мусора на ней выделялся необычным видом глиняный кувшин, в котором, возможно, была яблочная водка.
Бенни постучал в дверь. От его прикосновения она легко открылась. Ожидая ответа, мы заглянули в грязную, убогую маленькую комнатку. Но выходить на наш стук никто не торопился.
— Наверное, ищет гнездо перепела или смотрит на то, как загорает какая-нибудь куколка, — предположил Бенни.
— Возможно, он на крыше.
Мы отошли назад и взглянули наверх, но все, что мы смогли увидеть, был сверкавший глаз телескопа, направленный на море. Бенни издал свист, который поднял стаю ибисов с мангровых деревьев, но появления Ледбеттера не вызвал.
— Пойдем на крышу, — сказал я. — Мы сможем разыскать его с помощью телескопа.
— Это хорошая идея, — согласился Бенни. — Может, увидим еще что интересное помимо этого старого назойливого любопытного.
Мы
Я поднялся по трем ступенькам, навалился на люк, и он с треском открылся. Меня обдало горячим солнечным светом. Я вылез на крышу, Бенни последовал за мной.
Мы стояли неподвижно, глядя на большой телескоп на подставке с медными колесами. За ним стоял деревянный ящик для сидения, ящик пива, а рядом — множество пивных бутылок. Наверху было жарко, когда мы выбрались на крышу, поднялся большой рой мух, злобно жужжа, отлетел в сторону от нас, а затем вернулся к своей отвратительной еде.
Ледбеттер плашмя лежал на спине. В середине его лба была дырка, похожая на ту, что образуется в листе асбеста, если вы сильно ударяете по нему молотком. Из-под головы растеклась огромная лужа крови, которая только начинала сворачиваться. Одна вещь была очевидна: больше он не будет наблюдать за обнимающимися парочками в свой телескоп. Больше никогда.
— Фу! — произнес Бенни и схватил меня за руку.
Глава 4
1
Часы на моем столе показывали десять минут шестого. Жалюзи, создававшие в конторе сумрак и делавшие ее душной, были опущены, защищая от солнца, обжигавшего дорожки в неожиданном и преждевременном буйстве наступающего лета.
Пока я бродил по комнате, скинув пиджак, расстегнув ворот рубашки и ослабив узел галстука, Паула сидела за своим столом. Она выглядела такой же холодной и твердой, как глыба льда.
— Его нигде не было, — я продвигался к кульминации своего рассказа, — так что мы поднялись на крышу. Он оказался там.
Я сделал паузу, чтобы, остановившись у окна, вытереть пот с шеи и взглянуть на раскаленную улицу.
— Его застрелили в голову из пистолета 45-го калибра, пока он смотрел в свой телескоп. Пуля пробила в его черепе отверстие диаметром около дюйма, и я могу сказать, что он был мертв около двадцати минут — не более.
Паула отнюдь не пришла в восторг от моего повествования. Она держала нижнюю губу между указательным и большим пальцем и нежно ее потягивала — верный знак того, что ей не нравилось то, что я говорил.
— Рядом с домом там большие заросли мангровых деревьев, — продолжил я. — Я считаю, убийца прятался там, ожидая, когда появится Ледбеттер, а затем застрелил его. Это был хороший выстрел. Пуля до сих пор в его голове. Думаю, полиция обнаружит, что это оружие, из которого убили Дану.
Я потушил сигарету, зевнул и потер глаза.
— Что ж, это почти все. Мы быстро ушли. Нас никто не видел — я уверен в этом.
Паула встревоженно посмотрела на меня, достала сигарету, закурила и выкинула спичку в пепельницу.