Каждый умирает в одиночку
Шрифт:
— Так вы бросили ее?
— Вы еще спрашиваете.
— У нас есть основания полагать, что ее шантажировали. Она когда-либо говорила что-нибудь об этом?
Немножко глуповатое изумленное выражение его лица говорило само за себя.
— Нет. Это новость для меня.
Он щелкнул по ободку стакана ногтем, заставив его зазвенеть:
— Она пробовала занять деньги у меня в последний раз, когда мы встречались.
— Сколько?
Он рассмеялся:
— Дальше просьбы дело не зашло. Я не одалживаю деньги замужним женщинам.
— В
— Нет. Он тоже в этом замешан?
— Вы знаете его?
— Ну, я встречал его. Он заправляет клубом «Л'Этуаль». Я бываю там иногда.
Я быстро продвигался ни к чему.
— Она когда-либо бывала здесь?
Он явно насторожился:
— Это не ваше дело.
Керман похлопал его по руке индейской булавой.
— Не серчай, приятель, — предупреждающе произнес он.
— Вы когда-нибудь сталкивались с парнем по имени Цезарь Миллс? — продолжал я допрос.
— Вы имеете в виду ее водителя? Я видел его пару раз. Зачем вмешивать его?
— Я думал, он работает там охранником.
— Возможно. Иногда он возит ее. Я ничего не знаю о нем.
— Я нашел фотокарточку миссис Серф в одном из ваших ящиков. Я полагаю, это она дала ее вам?
— Прелестная фотография, не правда ли? — сказал он и засмеялся. — Именно она дала ее мне.
— Знаете, когда был сделан снимок?
— Несколько лет назад. Она выступала в каком-то шоу в Сан-Франциско. Это было перед тем, как она стала манекенщицей. Что случилось с фотокарточкой? Вы ее взяли?
— Да, и не ожидайте получить ее обратно.
Он приподнял свои массивные плечи:
— У меня целый чемодан фотографий, подобных этой. Женщины забавны в таком виде. Однажды увидев их без одежды…
— Что ж, я думаю, нам пора бежать, — прервал я его тираду.
Я уже устал от него. Милые разрушители семей всегда вызывают у меня боль во внутренностях. Я встал.
— Если я вспомню, что еще хочу узнать, я зайду снова повидаться с вами.
— Так эти туфли что-нибудь значат? — спросил он, и, хотя его голос звучал довольно небрежно, глаза бегали.
— Думаю, нет. Считайте, что вам повезло.
Я взял одежду и туфли Даны, кивнул Керману. Мы подошли к входной двери, открыли ее и спустились по деревянным ступенькам. Никто из нас не оглянулся. Голуби все ворковали с конька крыши, но нас они не интересовали. Мы прошли по садовой дорожке, потом миновали ворота и спустились по аллее к машине.
— Я рад, что ты ударил его, — неожиданно сказал Керман. — Он того рода подлец, который требует того, чтобы его били сильно и часто.
— Мы не лучше, Джек. Помимо этого, я думаю, мы можем вычеркнуть его из списка подозреваемых. Это снова возвращает нас к Миллсу, но если Миллс подкинул одежду, чтобы перевести подозрения на Бар клея, зачем он тогда вернулся этим утром?
Я сел в автомобиль и дал по газам:
— Нам надо будет проверить алиби Барклея. Все-таки нельзя принимать его на слово. Ты не съездишь поболтать с этой дамочкой? Сделай проверку
— Я поеду сегодня вечером, — с энтузиазмом согласился Керман. — Китти Хитченс, говоришь? Я когда-то знал одну рыжеволосую по имени Китти. Она встречалась сразу с двумя. Говоря об акробатике…
Он издал глубокий вздох, затем продолжил, неожиданно возбужденный:
— Скажи! Если эта куколка Хитченс запала на такую неженку, как Барклей, как она будет реагировать на меня?
— Наверное, вызовет полицейского, — раздраженно отрезал я. — Ради всех святых, переключи свои мысли с женщин, можешь ты это сделать? У нас есть работа, которую надо выполнить и которая пока что продвигается ужасно плохо.
Я съехал с обочины и быстро направился в сторону деловой части города.
3
Через окна моей хижины пробивался свет, когда я остановился у ворот. Кто бы ни был там, он не делал из этого секрета, поэтому я решил, что это не вор, но чтобы подстраховаться, я пробрался вверх по ступенькам на веранде и осторожно заглянул в комнату. Меня поприветствовал слабый, но острый запах духов, просочившийся сквозь открытые французские окна.
Мисс Болас лежала на кушетке для раздумий с журналом в одной руке и со стаканом, наполовину наполненным неразбавленным шотландским виски, в другой. Сигарета свисала с ее пухлых красных губ; судя по наморщенным бровям и выражению глаз, она была раздражена. На ней было белое вечернее платье из тафты с глубоким вырезом, с лифом без лямок, который открывал ее покрытые золотистым загаром плечи.
Будучи не полностью уверенным в том, что это не просто видение, я стоял в дверном проеме, в изумлении глядя на нее. Она подняла вверх глаза, уронила журнал на пол и поприветствовала меня лаконичным, беспристрастным кивком головы.
— Я думала, ты никогда не придешь, — раздраженно сказала она. — Я жду уже несколько часов.
— Если бы я знал, что ты здесь, я бы поспешил. Что происходит?
— Тебе лучше поторопиться, — отрезала она. — Едем!
— Мы? Куда?
— Куда ты думаешь? Я нашла «паккард».
— В «Л'Этуаль»?
— Ведь ты велел мне поискать его именно там, не так ли? Он стоит посреди множества машин в гараже позади клуба.
— И ты нашла его — просто вот так?
Я дотянулся до бутылки виски, налил себе порцию и присел на краю кушетки:
— Были проблемы?
— Не сиди на моем платье, ты, чурбан, — сердито сказала она. — Конечно же у меня не было проблем. Я просто поговорила с одним из механиков. — Она покосилась на меня. — Мужчины находят, что со мной можно непринужденно поговорить.
— Я верю в это. Ты ему ничего не платила?
— Нет.
Она осушила свой стакан, поставила его на пол и откинулась назад на подушки. Она, несомненно, была самой восхитительно выглядевшей девушкой, которую я когда-либо видел.
— Что ж, отлично. И ты берешь меня с собой туда прямо сейчас?