Каждый за себя
Шрифт:
Отец смягчился, взгляд потеплел.
– Ты будешь ужинать? Разогреть тебе?
– Не хочу, спасибо.
Врет он все, он голоден как волк. Но почему-то Косте сейчас совсем не хочется сидеть с отцом на кухне за одним столом. Почему-то отец стал ему неприятен. Наверное, это пройдет. Лучше он потерпит, а потом, когда вернется, поужинает вместе с мамой. Или один. Или ляжет спать совсем без ужина. Но сейчас, именно сейчас, прежде чем он начнет знакомство и разговоры с ненужной и уже заранее отвратительной ему женщиной, он хочет побыть наедине с собой и подумать о Миле. Пока еще он имеет право думать о ней честно,
– Костя, она вышла. Давай одевайся и иди к ней.
Ну вот и все. Сейчас все начнется. И все кончится.
Ну почему этот бесконечный день никак не закончится и не оставит меня в покое? Мне кажется, он истязает меня с каким-то садистским наслаждением. И не в том дело, что я хочу спать, это-то как раз ерунда, работая на "Скорой", я привыкла к суточным дежурствам.
Я уже собралась было выйти с Аргоном на прогулку, сладко мечтая о том, как дам ему полчаса, не больше, на отправление всех необходимых надобностей и потом приму душ и лягу спать. Правда, Великий Слепец почему-то до сих пор не объявился, но я надеялась, что, пока я буду гулять, он придет. Может быть, Наталья даже сама его покормит. Ну, в крайнем случае я подам ужин и уж потом…
Но не тут-то было. Увидев, что я одеваюсь в прихожей, Наталья выплыла из гостиной и зачем-то прикрыла за собой дверь.
– Ника, вы, когда возвращались домой, не видели внизу машину Павла Николаевича?
Вопрос поставил меня в тупик. Во-первых, Гомер держит машину в гараже-"ракушке" в двадцати метрах от подъезда, и, даже если она там и стояла, увидеть ее я все равно никак не могла. А во-вторых, откуда вообще такой вопрос? Что, у Натальи есть основания полагать, что ее драгоценный супруг вернулся, поставил машину, но домой не пошел, так, что ли? А куда же он пошел? К любовнице в соседнем подъезде? Бредятина.
Я ответила, что машины не видела.
– Сходите посмотрите, - не то попросила, не то велела Мадам.
– Но у меня нет ключей от гаража.
– Зачем вам ключи? Возьмите фонарик и посветите в щель. Если машина там, вы ее увидите.
Смысл происходящего остался для меня пока неясным, но я взяла за правило в этой семье не задавать лишних вопросов, чтобы, не дай бог, в один прекрасный момент не стать неудобной.
Я достала из шкафчика в прихожей фонарик и потянулась за поводком, но Наталья меня остановила:
– Ника, сначала посмотрите машину, вернитесь и скажите мне, а потом пойдете с Аргоном.
Да что ж это такое-то! Почему она не может подождать, пока я выгуляю собаку? Если ей так не терпится, пошла бы сама да и посмотрела, стоит машина в гараже или нет, а не гоняла меня туда-сюда. Ладно, Кадырова, заткнись, ты прислуга, и твое дело телячье.
Аргон, крутившийся рядом, посмотрел с обидой, когда я стала открывать дверь. Что же это делается, граждане-товарищи?! Время самое что ни есть "гулячее", половина одиннадцатого, и Ника уже оделась и даже поводок трогала - и что теперь? Все отменяется? До утра, что ли, терпеть?
Я спустилась вниз, подошла к "ракушке"
Но тогда это означает, что Павел Николаевич уже с утра знал, что собирается "нарушать режим". Ох ты, доля моя горькая, выходит, мне еще и встречать его придется!
Прощайте, мечты о горячем душе и теплой постели, о покое и тишине.
– Машина на месте, - сообщила я как можно спокойнее, вернувшись в квартиру.
– Ника…
Ну все понятно. Как я и предполагала.
– Наталья Сергеевна, вы хотя бы приблизительно знаете, когда вернется Павел Николаевич?
– Не знаю.
– Она отвела глаза.
– Но зато я знаю, где он и с кем. Он в сто десятой квартире на девятом этаже.
Там живет его одноклассник. Вернее… Он там раньше жил, он уже давно уехал в Австрию, здесь осталась его сестра. Когда он приезжает в гости, он всегда звонит Паше… Павлу Николаевичу…
– И сейчас он в Москве?
– уточнила я.
– Я его видела вчера. Он здесь. Я думаю, они столкнулись случайно, у подъезда, когда Павел Николаевич уже шел домой. Ну и Миша затащил его к себе. Иначе Павел Николаевич предупредил бы меня, что задерживается.
А так знаете ведь как бывает… Кажется, что заходишь на минутку и что уже сейчас уйдешь, и еще минутка, и еще…
И не замечаешь…
Ты моя золотая. Как же ты его оправдываешь! Интересно только, перед кем - передо мной или перед собой? Квартира на девятом этаже. И что мне делать-то прикажете? Идти вызволять его оттуда? Или сидеть на девятом этаже и караулить, когда Гомер соизволит прекратить накачиваться водкой и соберется домой? И тащить его оттуда на себе, чтобы он не свалился в пьяный беспробудный сон где-нибудь возле лифта? Ну хорошо, допустим. А собака? Кто и когда будет с ней гулять, если мне придется занять пост внутри здания? Черт бы вас взял, Сальниковы большие и маленькие, с вашими тайными и явными проблемами, с вашим гонором и вашими претензиями!
– Хорошо, Наталья Сергеевна, не волнуйтесь, я все сделаю.
Нежно- салатовый пеньюар всколыхнулся вокруг делающего поворот тела, Наталья, вполне удовлетворенная моим обещанием, вернулась в гостиную, к телевизору и журналам. Взяв Аргона на поводок, я вышла из квартиры и поднялась на девятый этаж. Здесь тоже были две тамбурные двери, на каждой по два звонка. Найдя две единички и нолик, я решительно надавила на кнопку. Не открывали довольно долго, мне даже пришлось позвонить еще раз. Наконец загромыхали замки, и мне открыла приятная женщина лет пятидесяти.
– Вам кого?
– Извините, пожалуйста, Павел Николаевич Сальников не у вас случайно?
– А вы кто такая?
– Домработница. Жена Павла Николаевича волнуется, он до сих пор не пришел с работы, но она видела вашего брата вчера и подумала, что они, наверное, встретились.
– Еще как встретились, - обреченно вздохнула женщина.
– Каждый раз как встретятся, так расстаться не могут, пока все не выпьют. Вы хотите его забрать?
Она так и сказала: забрать. Как забытую в гостях вещь, книгу, например, или зонтик. Вероятно, смысл этого глагола состоял в том, что Павел Николаевич уже плохо передвигается на своих двоих и транспортировать его можно только с посторонней помощью.