Казино «Руаяль»

Флеминг Ян

— Спасибо за эту экскурсию с прекрасным гидом. Я ваш должник. Вы не откажитесь выпить со мной?

Бонд был почти уверен, что этот парень и есть цереушник, о котором говорил Матис. Он не ошибся.

— Меня зовут Феликс Лейтер, — представился американец, когда Бонд, оставив крупье десятитысячный жетон и дав официанту тысячный банкнот за то, что тот отодвинул его стул, направился к бару.

— Моя фамилия Бонд. Джеймс Бонд.

— Рад познакомиться, — улыбнулся Лейтер. — А теперь посмотрим, чем можно отпраздновать наше знакомство.

Бонд убедил Лейтера разрешить ему заказать «Хэйг-энд-Хэйг»

со льдом, потом внимательно посмотрел на бармена.

— Сухой «мартини». В большом бокале.

— Oui, monsieur. [Да, месье (фр.)]

— Секунду, еще не все. Три пальца «Гордона», один — водки, полпальца «Кины Ликлет». Хорошо взбейте в шейкере, а потом положите большую дольку лимона. Запомнили?

— Заказ принят, месье, — сказал бармен и с уважением посмотрел на Бонда.

— Черт возьми, вот это рецепт! — воскликнул Лейтер.

— Когда я собираюсь с силами, — сказал Бонд с улыбкой, — я никогда не пью больше одного бокала до ужина. Но люблю, чтобы это был большой бокал очень крепкого, холодного и очень хорошо приготовленного коктейля. Ненавижу половинчатость во всем. Особенно, если от нее страдает вкус коктейля. Кстати, я изобрел его сам. Обязательно его запатентую, как только подберу название.

Бонд внимательно проследил, как бармен осторожно наполнил из шейкера запотевший бокал золотистым напитком, отпил большой глоток и похвалил бармена:

— Отлично, если б водка была пшеничная, а не картофельная, было бы превосходно. Mais n' enculons pas les mouches [Однако, не стоит... мух (фр.)], — добавил он театральным шепотом, на что бармен ответил улыбкой.

— Это довольно вульгарная поговорка, смысл которой в том, что коктейль все же можно пить, — пояснил Бонд Лейтеру.

Того, похоже, по-прежнему очень интересовал рецепт Бонда.

— Вы явно стремитесь быть во всем профессионалом, — заметил он с улыбкой, когда они отошли с бокалами в угол бара. И, понизив голос, посоветовал: — Вы могли бы назвать его «коктейль Молотова» после того, что продегустировали сегодня днем.

Они сели. Бонд рассмеялся.

— Я видел, там снесло указатель перекрестка, и полиция направляет машины в объезд. Надеюсь, это не станет поводом для большого шума.

— Людям приглянулась версия о болгарских коммунистах, но некоторые убеждены, что это взорвался газопровод. Обгоревшие деревья будут сегодня спилены. Если здесь работают так же быстро, как в Монте-Карло, то завтра никаких следов от взрыва не останется.

Лейтер вытряхнул из пачки «честерфилд».

— Я рад поработать с вами в этом деле, — сказал он, по-прежнему не отрывая глаз от своего бокала. — Так что мне особенно приятно, что вы сегодня не взлетели на вершину славы. Наши люди очень заинтересованы в вашей операции, они считают ее столь же важной, как и ваши друзья. По их мнению, это отнюдь не выходка сумасшедшего одиночки. По правде говоря, Вашингтон сожалеет, что не мы играем в операции первую скрипку, но вы же знаете этих начальников... Полагаю, у вас то же самое.

— Любят тянуть одеяло на себя, — кивнул Бонд.

— Как бы там ни было, я послан в ваше распоряжение и буду оказывать любую необходимую помощь. Конечно, с Матисом и его командой мы от многого будем застрахованы. Но в любом случае помните, что я здесь.

— Спасибо. Похоже, что теперь

Намбер, как мы и думали, в безнадежном положении. Так что ни о чем особенном я просить вас не буду, но был бы признателен, если б сегодня вечером вы задержались в казино или где-нибудь поблизости. У меня есть помощница, некая мисс Линд, и я хотел бы поручить ее вам, когда начнется игра. Стыдиться ее вам не придется, она очень милая девушка, — сказал Бонд, улыбаясь. — И, кстати, можете присмотреть за двумя компаньонами Намбера. Не думаю, что они что-нибудь выкинут, но...

— Можете положиться на меня, — сказал Лейтер. — До того, как я попал в эту контору, я служил в морской пехоте. Вам это говорит о чем-нибудь?

— Разумеется, — ответил Бонд.

Лейтер был родом из Техаса. Когда он стал рассказывать о своей службе в штабе разведки НАТО и о том, как трудно обеспечить безопасность организации, в которой представлено столько стран. Бонд заметил про себя, что американцы, попадающие в Европу, как правило, симпатичные ребята и почему-то большинство из Техаса.

Феликсу Лейтеру было около тридцати пяти. Высокий, худой, в темном «тропическом» костюме, как у Фрэнка Синатры. Его движения были медленными, но чувствовались скрытая сила, хорошая реакция и то, что в любой потасовке он не останется без дела.

Сейчас, склонившись над столом, он был похож на хищную птицу. Это сходство еще больше усиливали заостренные скулы и подбородок и чуть перекошенный большой рот. Серые колючие глаза постоянно щурились от дыма «честерфилда», который Лейтер курил не переставая. Морщинки в уголках глаз создавали впечатление, что Лейтер все время над чем-то посмеивается про себя. Светлая челка придавала его лицу наивность. Казалось, он открыто говорил о своей службе в Париже, но при этом ни разу не упомянул никого из своих коллег — американцев, работающих в Европе или в Вашингтоне, и Бонд понял, что Лейтер ставит интересы своей организации много выше общих забот союзников. Оба они сразу прониклись друг к другу симпатией.

Пока Лейтер пил свое второе виски, Бонд рассказал ему о Мюнцах и о своей короткой утренней вылазке на побережье. В половине восьмого они решили не торопясь вернуться в отель. Прежде, чем выйти из казино, Бонд передал на хранение в кассу свой капитал, все двадцать четыре миллиона, оставив при себе лишь несколько банкнот по десять тысяч франков.

По дороге в «Сплендид» они обратили внимание, что на месте взрыва уже кипит работа. Поврежденные деревья были выкорчеваны, поливальные машины отмывали мостовую и тротуары. Воронка от бомбы исчезла. Бульвар, если не считать нескольких случайных прохожих, был пуст. Бонд заметил, что «Эрмитаж» и витрины магазинов также приведены в порядок.

В теплых синих сумерках Руаяль-лез-О вновь казался тихим мирным городком.

— На кого работает консьерж? — спросил Лейтер, когда они подошли к отелю. Бонд не знал. Матис не смог узнать о нем ничего конкретного. «Если его не купили вы сами, — сказал он, — то имеете полное право предположить, что его купили другие. Все консьержи покупаются. Это не их вина. Их приучили смотреть на всех — за исключением, может быть, магарадж — как на потенциальных воров или шулеров. И ваш комфорт и хорошее настроение их волнуют так же, как крокодилов».