Казино "Шахерезада"
Шрифт:
– Когда я еду на место преступления, обычно беру другую машину. А что стряслось?
– Тебе лучше подойти сюда.
Аманда сглотнула слюну, едкую как щелочь, внутри у нее похолодело. Она захлопнула телефон и торопливо зашагала к автомобилю. Пройдя мимо двух младших сотрудников технической лаборатории, она услышала за своей спиной шепот и тихие смешки. Аманда резко обернулась, но кто из них говорил, определить не сумела. Она обожгла их ненавидящим взглядом, промчалась мимо трупа Тирни и выскочила на улицу. Несколько полицейских, ища улики, внимательно осматривали извивающийся подъезд к особняку.
Облокотившись на свой «форд-бронко» и скрестив на груди руки, Страйд стоял под уличным фонарем, рядом с автомобилем Аманды. Когда она подошла к нему, Страйд молча указал на дверцу ее шикарной спортивной машины. Аманда посмотрела и выругалась.
Кто-то нацарапал на дверце крупными буквами «извращенец».
– Я не хотел, чтобы ты увидела это одна, – пробормотал Страйд.
В Аманде боролись два чувства – унижение и ярость.
– Вот суки. Похоже, они никогда от меня не отвяжутся. Спасибо, что сказал.
– Я поспрашивал наших, но никто ничего не видел.
– Кто бы удивился! – Аманда провела рукой по дверце, надпись оказалась глубокой. Автомобиль был осквернен. Аманде вдруг показалось, что ее изнасиловали; она всегда думала, что так с ней и поступят, попадись она им где-нибудь одна.
– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Страйд. – Черт с ними.
– Раньше я никогда особенно и не принимала. – Аманда подумала, сколько еще она сможет вынести. Что бы она ни делала, как бы ни старалась самоутвердиться, в покое ее не оставляли. Над ней методично издевались, стараясь выбить из колеи. Шутки давно закончились, началась холодная наглая травля.
– Ты в порядке? – спросил Страйд, внимательно наблюдавший за ней.
Она кивнула. Ей было плохо, отвратительно.
– Даже если бы я поймала самого страшного маньяка, газеты написали бы о моем члене. Послушай, ну какое значение имеет, что у меня в брюках?
Страйд рассмеялся. Аманда, сообразив, что сморозила глупость, тоже расхохоталась. Напряжение, сковывавшее ее, потихоньку спадало.
– Ладно, хорошо, пусть имеет, – хитро произнесла она и добавила: – Я знаю, как обо мне отзываются, но возмущает то, что мне в глаза постоянно тыкают. Будто плюют.
Аманда еще постояла, жалея и успокаивая себя. Страйд ждал, не торопил ее. Он вдруг ощутил прилив сочувствия к Аманде, вспомнил фразу, брошенную Сереной, о том, что он, выплыв из ниоткуда, стал для нее спасительным кругом. Наверное, почти то же самое испытывает и Аманда. Нет, не в романтическом смысле, потому что она любит Бобби и знает, что Страйд любит Серену. Она перестала чувствовать себя одинокой, обретя наконец друга и союзника. Как только Джейсон превратился в Аманду, все друзья постепенно отвернулись от него.
– Почему ты меня не ненавидишь? – спросила она.
– Аманда, не к лицу тебе подобные вопросы задавать. – Страйд улыбнулся.
– Ты прав. Другой бы кто подобную глупость спросил – ладно, но только не я.
Страйд заговорил деловым тоном:
– Ты сказала, что у Тирни был телохранитель. Где в момент убийства находился
– Ты имеешь в виду того самоанца? Думаю, он работает у нее не постоянно. Во всяком случае, в доме, кроме Тирни, никого не было.
– Очень странно, – заметил Страйд. – Здесь должны жить как минимум дворецкий, шесть слуг, парочка садовников.
– Сосед утверждает обратное. Я с ним беседовала. Слуги находятся в доме только днем. Вечером уходят. Не знаю почему. Может, Муз любит ходить голым по ночам.
– Спасибо за подсказку. Сильный артистический образ, – улыбнулся Страйд.
– Меня интересует другое: как убийца вообще сюда пробрался. Не пешком же заявился, да еще ночью?
– Охрана на воротах записывает приезжающие автомобили?
Аманда кивнула.
– Я просмотрела список – чужих машин нет.
– Что он нам оставил? Гильзу, как обычно?
– Да. Пистолет аналогичного калибра, из него застрелили Лейна. Наверняка тот же самый, но это мы узнаем, когда сделают баллистическую экспертизу. И экспертизу можно не проводить. Убийца не пытается замести следы, напротив. Уверена, мы найдем отпечатки его пальцев.
– Три убийства, – проговорил Страйд. – Даже четыре, если предположить, что и в Рино действовал он. Преступник набирает обороты. Торопится.
Аманда заметила вдали автомобильные фары, движущиеся вдоль тянущейся по краю озера дороге. Это возвращались домой Муз и несколько его соседей. Когда автомобиль показался под ближайшим фонарем, Аманда узнала его – тот самый лимузин, в котором она разговаривала с Тирни. Молодой, жизнерадостной.
Аманда кивнула в его сторону и сообщила:
– А вот и Муз приехал.
Страйд понимал, почему Муза прозвали Лосем. Очень высокий, он, казалось, на девять десятых состоял из ног. Шагал словно циркач на ходулях. Волосы для его возраста необычно черные, густые и длинные. Муз сидел прямо, как палка, не замечая болтающихся и бьющих по лицу прядей, уперев тонкие локти в колени и обхватив лицо длинными, похожими на вязальные спицы пальцами. Смокинг расстегнут, бабочка тоже, и она летучей мышью распласталась на белоснежном жабо его рубашки.
Страйд, Аманда и Муз расположились на заднем сиденье лимузина. Ноги Муза касались спинки переднего сиденья.
– Моя девочка. Моя маленькая прелестная девочка, – причитал Муз. – Зачем я увел ее? Нужно было оставить. Ей там лучше. Я – самовлюбленный мерзавец. Хотел иметь рядом кого-нибудь, кто бы похоронил меня. А хоронить придется ее.
Он поднял голову, обвел их затравленным взглядом. Страйд обратил внимание на его фирменный товарный знак: брови, кустистые, широкие, которые актер мог изгибать и двигать ими. Они являлись частью сценического образа. Муз был способен одной лишь пляской бровей довести публику до истерического смеха. Лет двадцать назад Страйд видел его в какой-то юмористической программе. Муз запомнился ему набором плосковатых шуток в жанре черного юмора – признака саморазрушения, – байками под видом случаев из собственной жизни, пересыпанными избитыми анекдотиками о пьянстве, разводе и супружеских потасовках. Все это сопровождалось игрой бровей, напоминавших сбившихся с курса мечущихся гусениц. Он казался Страйду чревовещателем.