Казна императора
Шрифт:
— Да, я знаю… — Шурка вздохнул. — Немцы…
— Какие там немцы! — махнул рукой Чеботарев. — Если хочешь знать, с этого начали еще японцы, в тысяча девятьсот пятом.
— И вы предлагаете служить им! — возмутился Яницкий. — После того как нас все бросили, а адмирала вообще предали?
— Успокойся, мой юный друг, успокойся…
Неожиданно Чеботарев улыбнулся, разлил водку по рюмкам и совсем другим тоном сказал:
— Это политика.
Шурка взял себя в руки, поднял рюмку и через стекло посмотрел на Чеботарева.
— А у нас с вами что?
—
Полковник чокнулся с Шуркой, с удовольствием выпил водку и закусил ломтиком ноздреватого сыра.
— Ладно… — Шурка споловинил рюмку. — И кто же наш враг?
— Ясное дело, большевики, — Чеботарев прикрыл глаза и вдруг с неожиданно прорвавшейся злобой высказался: — Это они открыли подлому сословию дорогу наверх, устроили столь милый русскому сердцу грабеж, а когда народишко малость одумался, учинили террор.
— Ладно, — Шурка допил водку. — А почему именно японцы?
— Да потому, что они одни всерьез заинтересованы, остальные — так.
— Согласен, — Шурка в упор посмотрел на полковника. — Раз вы об этом заговорили, значит, я этого господина Мияги, или как его там, устраиваю?
— Ты меня устраиваешь, это я, брат, к тебе присматривался…
— Вы? — Шурка удивленно поднял брови. — Для чего?
— А для того. Помощник мне нужен. Толковый и честный. Если совсем откровенно, один я не потяну, а ты молод… Вот так-то…
Шурка замялся, не зная что и сказать, но тут, на его счастье, к столу подскочил слегка задержавшийся официант. Аппетитный запах только что приготовленного эскалопа перебил ход мыслей, заставив поручика вспомнить, где он. Короткая задержка и присутствие услужающего позволило повременить с ответом. Одновременно умолкнувшая было певица запела:
Ямщик, не гони лошадей, некуда больше спешить…И тут, словно по наитию, Шурка понял: японцы японцами, а полковник Чеботарев затеял свою игру…
Зачем-то держа в руке сразу ставшими бесполезными ключи, поручик Козырев тупо смотрел на медную табличку, оставшуюся еще от прежнего владельца квартиры. Полуоткрытая дверь была перекошена, английский замок сломан и только массивная купеческая «груша» осталась целой.
Вор, скорее всего орудовавший обычной «фомкой», явно не справившись с висячим замком, вырвал ломиком железную скобу из дубового косяка, а потом легко взломал дверь, отжав в сторону слабенький ригель.
В первый момент поручик, бывший последнее время настороже, решил, что это приходили за ним, и даже оглянулся, пытаясь увидеть поблизости соглядатая ЧК, но, почти сразу поняв всю абсурдность такой мысли, осознал простую, как огурец, истину — к нему в квартиру забрались обычные воры.
Подобравшись, Козырев осторожно открыл дверь и, войдя в внутрь, прислушался. В обеих комнатах было совершенно тихо и ниоткуда не доносилось ни звука. Конечно, застигнутый врасплох взломщик мог затаиться, однако при беглом осмотре поручик убедился, что в квартире пусто.
Козырев
Еще до конца не отдавая себе отчета в том, что делает, поручик рванул на улицу и, так и оставив взломанную квартиру открытой, чуть ли бегом помчался по тротуару, интуитивно направляясь в сторону городской барахолки.
На ходу мысли как бы сами собой пришли в порядок, и Козырев сообразил, что никакой полиции сейчас нет, искать помощи негде и его единственная надежда — это вещевой рынок, где могут попытаться прямо сегодня сбыть краденое.
Придя к такому заключению, поручик припустил еще шибче, опасаясь теперь только одного: как бы до его прихода очередная облава не разогнала и покупателей, и продавцов по ближайшим подвалам и подворотням.
Городская барахолка встретила Козырева слитным гулом, создаваемым выкриками продавцов, перебранкой завсегдатаев и общим движением огромной массы народа. В первый момент поручик обрадовался тому, что сегодня вроде как обошлось без чекистской облавы, но потом, глядя на беспорядочно снующих вокруг него людей, просто-напросто растерялся.
Честно говоря, найти здесь кого-то, торгующего с рук именно его вещами, представилось Козыреву абсолютно невозможным, и он чуть было не повернул восвояси, однако, приглядевшись повнимательнее, понял, что кое-какие шансы у него все-таки есть.
То ли так получилось само собой, то ли между завсегдатаями рынка имелась какая-то договоренность, но некий порядок на барахолке, пожалуй, был. Во всяком случае, желающие продать или обменять что-нибудь предпочитали не слоняться по площади, а выстроились причудливо извивавшимися рядами, вдоль которых, тоже в некотором порядке, двигались покупатели.
Надо было только правильно выбрать направление и, влившись в общий поток, двигаться вместе со всеми, чтобы пересечь рыночную площадь, а потом, перейдя в следующий ряд, плестись тем же манером обратно.
Козырева, упрямо пробивавшегося вдоль первого ряда, толкали со всех сторон. Он торопился и никак не попадал в ритм общего неторопливого движения. В конце-концов, когда столкнувшийся с ним нос к носу солдат в расхристанной шинели грязно обматерил поручика, Козырев смирился и сбавил темп.
Впрочем, так было даже лучше. Во всяком случае, Козырев мог более-менее внимательно присмотреться к тому, что предлагали продавцы. А предлагали тут все что угодно, начиная от всякой дребедени, вплоть до прабабушкиных салопов, и чем дальше поручик забирался в толпу, тем больше убеждался, что полез сюда напрасно.
Во всяком случае, после того как Козырев миновал третий или четвертый ряд, надежда углядеть что-либо из украденного исчезла окончательно, и теперь поручик, почти смирившись с потерей, хотел только одного — поскорее выбраться из этого столпотворения.