Казна императора
Шрифт:
— А что делать, господин полковник? — панибратски усмехнулся Шурка.
— Как что? — весело фыркнул Чеботарев. — Обедать пора, водочки выпить. Пошли, брат, тут неподалеку такое заведеньице открылось… Хозяйка, пальчики оближешь!
— Хозяйкины, что ли? — пошутил Шурка.
— Это как понравится, — в тон отозвался Чеботарев и, по-гурмански чмокая, перечислил: — Но я другое имел в виду, готовит, слов нет! Флячки, расстегаи, можно и по заказу.
— Неужто, как в ресторане, — поддержал вкусную тему Шурка.
— Точно! Я бы даже сказал, лучше. И название дала подходящее:
— А нам что, пора экономить? — поинтересовался Шурка.
— Да пока вроде нет… — протянул полковник и шутливо рявкнул: — Так ты идешь или нет?
— На полусогнутых!
Они дружно рассмеялись и, продолжая перешучиваться, свернули с Гиринской, направляясь в сторону Модягоу.
Заведеньице и впрямь оказалось милым. Поднявшись прямо от тротуара на пять ступенек, Шурка и полковник вошли в дверь и сразу очутились в бывшей гостиной, переделанной в крошечный обеденный зал. Тут стояло восемь столов, накрытых домашними скатертями. На каждом столе уже были приборы и вазочки с заботливо опущенными в воду цветами. Через открытую дверь из внутренних помещений долетал аромат свежеприготовленной пищи, отчего у Яницкого тут же потекли слюнки. Впечатление, произведенное ресторанчиком на Шурку, не укрылось от Чеботарева, и он дружески подтолкнул поручика:
— Ну как?
— Здорово!
Зал действительно выглядел очень уютно, а если учесть, что по раннему времени посетителей кроме них не было, то и вообще замечательно. Шурка немедленно облюбовал себе крайний столик, и не успел полковник присоединиться к нему, как рядом, как бы сама собой, возникла пухленькая, весьма миловидная хозяйка. Она улыбнулась Яницкому и обратилась прямо к Чеботареву:
— Прикажете подавать, господин полковник?
— Подавайте, милая, подавайте, мы страшно проголодались.
Хозяйка немедленно улетучилась, а Шурка недоуменно спросил:
— Что подавать-то будут? Мы ж ничего не заказывали…
— Сейчас увидишь… — загадочно усмехнулся Чеботарев.
И точно, ждать долго не пришлось. Почти сразу пухленькая хозяйка опять очутилась рядом — с подносом, заставленным закусками, графинчиками, а главное, с чугунком посередине, закрытым крышкой и благоухающим на весь зал бигосом. То, что там именно бигос, Шурка определил мгновенно. На него сразу пахнуло домом, детством, и он благодарно взглянул на полковника, который, словно ожидая его взгляда, подмигнул.
— Ну что, гусь лапчатый, угадал?
— Угадали, господин полковник, ох, угадали… — Шурка, не дожидаясь приглашения, снял крышку, еще раз втянул носом сочный аромат и закрутил головой. — И откуда это у вас?
— А это уже профессия! — Полковник самолично освободил поднос, поцеловал ручку хозяйке и только после этого уточнил: — Кто говорил мне, что вырос в тех местах? И потом, ведь у тебя дом в Варшаве?
— А толку? — Шурка немедленно налег на бигос. — Его содержать надо, а денег нет, да и что там вообще делается…
— Это верно, — полковник с удовольствием выпил водки, крякнул и спросил: — Ну, друг ситный, какие наши планы?
Шурка с удовольствием прожевал очередную порцию бигоса,
— План один, назад в Совдепию! Настроение боевое!
— Да ты что, друг мой, сдурел? — Чеботарев недоуменно посмотрел на поручика. — Здешних стратегов наслушался?
— А что, жалко с хозяйкой расставаться? — неожиданно дерзко съязвил Шурка. — Ну так мы и сами пойдем, вот только деньги…
— Тихо, герой, — полковник явно пропустил шпильку мимо ушей и только сокрушенно покачал головой. — Ты эти россказни господам Мияги-Араки докладывай, они это любят.
— Какой еще Араки? — не понял Шурка.
— Да был тут в девятнадцатом майор японский по этой части.
— Постойте, постойте… — Шурка наконец-то оторвался от бигоса. — Так вы считаете…
— Да, я так считаю, — жестко, с четко прорезавшимся металлом в голосе, ответил полковник. — И если ты думаешь, что эта Харбинская камарилья на что-то способна, то я тебе скажу другое. Кто эти люди? Разоренные эмигранты, оставшиеся без мест бюрократы и спекулянты, готовые продать все и вся! Я понимаю, ты сейчас скажешь: армия. Согласен, но для такой войны нужны аристократы духа, а не эта толпа развращенной атаманщиной молодежи, а что касается контрразведки, то это просто отбросы сыска, по уши увязшие в нравственной грязи.
— Но, господин полковник… — попробовал робко возразить Шурка.
— Ну что господин полковник?… Что? Не ожидал такого откровения от жандарма? Изволь, приведу пример. «День армии» в Харбине дал полторы тысячи рублей благотворительного сбора, и это в то время, как сотни обывателей стали миллионерами! Так что, друг мой, здесь нас окружает всего лишь толпа шкурников и авантюристов…
Запал Чеботарева вдруг куда-то исчез, он махнул рукой и запил свою тираду водкой. Какое-то время Шурка растерянно смотрел на полковника и только потом негромко сказал:
— Но мы же работаем…
— На японцев, — отрезал полковник, налил Шурке водки и примирительно добавил: — Ты, друг, не обижайся, но в одном ты прав, мы действительно пойдем туда, в Совдепию.
— Что? — опешил Шурка. — Когда?
Не отвечая, полковник снова наполнил рюмки и только хитро прищурился…
После ограбления квартиры, несмотря на удачное возвращение драгоценного пальто, Козырев не находил себе места. Видимо, сказались напряжение последних месяцев, разлад, неразбериха, а главным образом — страшило все, что теперь окружало поручика.
Порой Козыреву начинало казаться, что за ним следят, и он в безотчетном страхе петлял по городу, обстановка в котором, после появления «красных», уж точно никак не обещала душевного спокойствия бывшим офицерам.
Вот и сегодня, выйдя из переулка на бывшую Соборную улицу, срочно переименованную новыми хозяевами в проспект Карла Маркса, Козырев ощутил странное беспокойство, заставившее его то и дело оглядываться по сторонам.
Чтобы хоть как-то взять себя в руки, поручик остановился возле широкой магазинной витрины и, ухватившись за ограждавший стекло поручень, тупо уставился на покрытые пылью, сделанные из папье-маше окорока и колбасы.