Казна Кальвадоса

Сорокин Александр Сергеевчич

У края гор чёрные вертолёты настигли геликоптер путешественников. Один из них завис поперёк движения, преграждая Борису и остальным вход в ущелье. Борис на страшной скорости направил геликоптер в хвост стоявшему на пути вертолёту. Вновь раздался ужасающий скрежет, такой слышат лженашептыватели в аду. Машину Бориса швырнуло на сторону. Чёрный вертолёт накренился и врезался в утёс. Взрыв бензобака высветил жёлтым пламенем синеющие ввечеру окрестности. Наш геликоптер подняло вверх, боком он пробороздил земляной выступ. Ударившие о камни винты рассыпали фейверк искр. Геликоптер нырнул в затянутое туманом ущелье.

Видимость составляла не более пятидесяти ярдов. Борис вёл машину с риском для себя и товарищей по несчастью. Выступы отвесных

скал неожиданно выныривали из тумана, преграждая дорогу. Борис тут же давал влево или вправо, смотря по обстоятельствам. Он летел самым опасным способом, не снижая скорости, полагаясь на собственную ловкость и чуткость руля. Два или три раза вертолёт ударялся корпусом и винтом о скалы, высекая снопы огня.

Преследователи не отставали. Уцелевший вертолёт и присоединившаяся мощная машина Родригеса упрямо шли следом. Родригес летел выше, другая машина – почти кабиной в хвост геликоптеру путешественников. Туман мешал преследователям не меньше, чем Борису. Им тоже приходилось неистово маневрировать, избегая столкновения со скалами и друг с другом. Борта бились о камни. Извлекаемое пламя освещало крутые стены извилистого ущелья.

Борис пытался уйти от погони на пределе возможностей. Чувство опасности возросло до предела , зашкалило, обратясь в противоположность , ледяное спокойствие. Холодный пот бежал по лбу и щекам, заливая глаза. Борис смахивал пот с век, и крепкие руки его направляли вертолёт вверх –вниз, вправо-влево. Зрачки расширились, глаза лихорадочно блестели, отражая работу ума. Путешественники надеялись на Бориса. Хуанита обняла Педро и Полли. Баронесса вцепилась в поручни . Слепой и дуэнья сидели на полу у колёс её инвалидной коляски.. Степанов, Володя, Рич и Павел замерли в креслах. Павел пристегнулся крест на крест, не только своим ремнём , но и от соседнего кресла. Витя стоял в кабине пилотов за спиной отца. Втайне он верил в него больше других. Пилот и штурман, забившиеся в угол, с немым ужасом следили за манёврами Бориса.

В какой-то миг прямо по ходу вертолёта возникла отвесная скала. Доля секунды и геликоптер разбился бы в лепёшку. Борис чудом успел направить машину вниз. Скрежеща верхом пропеллера по скале, она устремилась по тесному коридору, ведущему неизвестно куда.

Туман совсем сгустился, в то время как гул вертолётов преследователей стал стихать. Прошло четверть часа, прежде чем путешественники уверовали, погоня отстала. Видимо, отвесная скала сбила их с толку. Они взяли вверх или в стороны, но никак не вниз.

Сорок минут летели в сплошном тумане. Постепенно он рассеялся. Выглянуло солнышко. Внизу показались карликовые деревья, зелёная трава, окружённое камнями скудное озерцо.

Борис схватил за лацкан пилота:

– Сажай машину. Этого я не умею.

Борис вывалился с кресла, вернулся в салон. Вертолётом снова управляли пилот и штурман. Парагваец-пилот огромным платком вытирал с багровой шеи пот. Африканец-штурман нервически икал. Никто не решался сказать Борису слова.

Когда вертолёт сел на лужайку у озера Борис вышел первым. Он сел в траву, широко расставив ноги. По его штанинам лазали ящерицы, перед лицом крутились разноцветные бабочки. Борис ничего не замечал.

Витя, спрыгнувший с вертолёта следом за отцом, никак не мог понять, откуда у того открылись пилотные способности. С вертолёта спускали кресло с баронессой. Она опять хотела командовать. Пилот и штурман расстилали на земле карты. Надо было определить, куда они попали. Струившаяся в межгорье заря делала участок у озера единственным ярким местом. Окрестности уже потонули во мраке надвигавшейся ночи.

Баронесса распорядилась достать из вертолёта палатки, расположиться лагерем там, где сели, у озера. Упала глухая субтропическая ночь. Изнемогшие от усталости дети и взрослые быстро уснули, улегшись на надувные матрацы.

Полли спала крепко, но к полуночи сон её как рукой сняло. Ей привиделся кошмар. В который раз она переживала

перипетии кораблекрушения. Полли снилось, она дрейфует на мачте, Рича нет, зубастые акулы выпрыгивают из воды , чтобы схватить её. Дельфины стараются спасти девочку, вступив в неравную схватку с хищницами. У дельфинов нет острых акульих зубов в три ряда, они слабы. Полли знает, дельфины ослаблены, почти неделю они не могут найти планктон. Дельфины повержены, истекают кровью. Вожак дельфинов, лучший друг Полли, вынужден повернуть прочь. Его соплеменники трутся боками о бока вожака, морской водой промывая полученные в бою раны. Передними плавниками вожак смахивает набежавшие на глаза слёзы. Ему жаль Полли, но он не может помочь. Мачта трещит. Акулы всё ближе. Остался крошечный кусочек бревна, на котором сидит Полли. Хищницы подбираются к ногам, Полли тянет их к подбородку. Зубастая акула прыгает, целясь девочке в нос… Полли вскрикнула и проснулась.

Откинув москитную сетку, Полли соскользнула с матраца. Ногой она нащупала фонарик, подняла, не зажигая, огляделась. В палатке надлежало спать, кроме Полли, Вите, Педро и взявшейся присматривать за детьми Хуаните. Но Полли чувствовала, что в палатке никого нет. Ни от одного из спальных мест не исходило тепла, выделяемого телом человека, и ощущаемого сенситивными людьми, к которым относилась Полли.

Чтобы проверить себя, Полли включила фонарик, через москитные сетки высветила матрацы. Она не ошиблась. Все три места пустовали. Снаружи у палатки хрустнула ветка. Полли прислушалась. Совсем рядом осторожно прошёл кто-то крупный. Полли предположила: либо андский медведь, либо ягуар, либо крадущийся человек. Нажим шагов соответствовал этим трём представителям окружающей фауны.

Любопытство и страх с двух сторон грызли сердце Полли. Первое победило. Полли откинула полог палатки и выглянула.

Лунная дорожка бежала по краю озера, открывая редкую рябь. Карнаубы на берегах глухо шелестели листьями в порывах ночного ветра. Нещадно трещали цикады. Со склонов гор, поросших йерба-махо, веяло влажным холодом. С выключенным фонариком Полли кралась по лагерю. Где же мальчики, волновало её.

Не все взрослые спали. В их палатках горели фонари, рисуя тёмные фигуры за полотняными стенами. По силуэтам Полли легко определяла, кто есть кто. Вот в окружении дуэньи и Слепого мечется по палатке в инвалидном кресле баронесса фон Галль. Она громко говорит по спутниковому телефону, жалуясь большому начальнику в Асунсьоне на неправомерные действия полковника Родригеса, чуть не приведшие к гибели путешественников, требует обеспечить безопасность арендованных ею транспортных вертолётов, долженствующих доставить буровое и строительное оборудование для осуществления раскопок сокровищ. Ощущая, что на другом конце провода не очень верят в сокровища, баронесса волнуется, дрожит, повышает голос, нервно топает стопой, попадая на педаль ускорения, от чего инвалидное кресло вертится волчком.

В следующей палатке приглушённый шепот. Здесь Хуанита. Она пришла к Павлу, а тот, не теряя времени, взялся объясняться в любви. Он говорит о переполняющих его чувствах, о том, что влюбился в Хуаниту сразу, как только она появилась на парадном крыльце фамильного особняка Кальвадосов. Хуанита трепещет, она сомневается в искренности Павла. А тот продолжает говорить, уверяя, он никогда не встречал такой женщины, как Хуанита, одновременно красивой, очаровательной и умной. В Хуаните есть некий шарм, не дающий ему спать какую ночь. О себе Павел сообщает, он богат, но одинок. Сердце его чисто и нежно, пусть коварные и злые женщины неоднократно обманывали, и жестоко, унося часть имущества, мебели, пытаясь навредить в делах. Сейчас бизнес Павла чуть пошёл на спад, но так случается. Как деловой человек, он желал бы деликатно узнать, какие фабрики, заводы, рудники принадлежат Хуаните, сколько у неё земельной собственности. Павел достаёт карту Южной Америки. Хуанита спокойно показывает, где у неё что. Глаза Павла загораются. Плечи влюблённых касаются друг друга.