Казна Кальвадоса
Шрифт:
– А я видела! Вы мальчишки, крайне невнимательны. Педро не съел ни одной котлеты, чтобы не покопаться в поисках волос или иголок. А его привычка пожевать-пожевать и выплюнуть?.. Обезьяны научат Педро манерам.
– Если не съедят.
– В каком фильме ты видел, чтобы обезьяны ели людей? Они воспитают его как вожака стаи…
– Гадкая, невоспитанная девочка, - прервала беседу детей Хуанита. – Ты глумишься над чужим горем. Не тебе рассуждать, плох ли, хорош ли Педро, после того, как его не стало…- окончательно разрыдавшись, Хуанита пошла в палатку. Прикусив язык, Полли смотрела ей в спину.
Взбудораженные событиями вечера
Хуанита оглядела палатку. Там где располагалось место Бориса, царил полный хаос. Вещи были разбросаны. Из рюкзака торчала бейсболка. Видное место занимали семейные трусы. Огромный, сорок восьмого размера, кроссовок лежал на разобранной постели, второго кроссовка и след простыл. Володя над матрацем натянул бечёвку, где сушились застиранные в горном озере майка и рваные на пятках носки. Хуанита, чуждая антиэстетизма, поморщилась. Угол Степанова представлял совершенство. Тапочки стояли у матраца нос к носу. Брюки и сорочки висели на вешалках, пристроенных к потолку. Импровизированную полку из трёх брусков, принесённых из сельвы, занимали стакан для полоскания, одеколон и дезодорант. Футляр зубной щётки лежал строго параллельно зубной пасте. Место Рича тоже отличалось порядком, но Хуаниту не интересовал Рич.
Степанов с гладко зачёсанными назад набриалиняными волосами, в ночной пижаме, в мягких туфлях являл человека, волей судьбы пушечным выстрелом извлечённым и заброшенным из люкса фешенебельного отеля в Ницце в гущу парагвайских джунглей.
Степанов предложил Хуаните сесть. Она опустилась на походный раскладной стульчик, провалившись чуть не до земли. Хуанита начала не сразу:
– Расположение звёзд устроилось так, что из далёкой Росси вы попали в наш Парагвай. Забота о моём отце привела вас, русского офицера, сыщика, на порог дома в Асунсьоне. Благородство ваше, сеньор Степанов, не имеет границ. Не ваш промах, но моя беда, что я потеряла отца. Сегодня исчез горячо любимый сын, Педро.
Плечи Хуаниты содрогнулись от рыданий. Степанов опустился около неё на колени, не зная как успокоить.
– Хуанита, Хуанита…- бормотал он.
Налив кока-колы, и бросив в стакан аспирина, Степанов протянул Хуаните. Она неохотно сделала глоток.
– Я понимаю, как вам плохо, - начал Степанов, чтобы нарушить тягостную тишину.
Хуанита порывисто обернулась к нему:
– Мне могло бы быть лучше, если б вы не были слепы!
– Я не заметил какой-нибудь новой опасности, угрожающей вам?
– Вы не заметили грозящего вам счастья! .. У вас на глазах шоры, а сердце подобно ледышке, если вы просмотрели пульс, бьющийся в унисон с вашим.
Степанов беспомощно поглядел на запястье.
– Вот он здесь! – Хуанита положила руку Степанова между грудей.- Слышите, как стучит? Слепец! Слепец!
– Постойте, но Павел? – Степанов не хотел огорчать Хуаниту среди несчастий. Но обманывать её, принести в недалёком будущем свежее разочарование тоже было не по-его.
– Павел, это ваш друг? Я не предполагала, что у него такое короткое и смешное имя. Я именую его гранд-гарсон, большой мальчик, помешанный на моих миллионах. Нет, нет и нет, у нас не может быть ничего общего. О чём бы он не говорил, он думает сугубо о материальном. Ваша же душа возвышенна. В вас чувствуется достоинство бессеребрянника – принца, ведущего себя равно во дворце и хижине бедняка.
– Подождите, подождите, мне надо подумать… Я не желаю переходить дорогу Павлу. Мне думается, он не плохой человек. Симпатия его к вам достаточно искренна.
– Что мне Павел? Я люблю вас. Я полюбила вас с первого взгляда, но вы не заметили ни единого пламенного взора , что я посылала вам долгое время. Павел ухитрялся помещаться всегда между нами. Он перехватывал адресованные вам знаки. Сейчас я в беде. Седьмое чувство подсказывает, исключительно вы способны разыскать и спасти моего сына, вырвать из плена ужасных животных. Если Педро ещё жив…- глаза Хуаниты снова наполнились слезами, а плечи вздрогнули от рыданий.- Только вы способны распутать клубок тайн, в центре которого наш дом, допытаться до правды, что сталось с отцом. Вам я верю, вам доверяю судьбу слабой женщины, к вашим стопам складываю любовь, преданность и то, что менее мне ценно – молибденовые рудники, фабрику селитры, мясной цех в Сантьго-де-Чили, парагвайские государственные бумаги…
– Постойте, постойте!..- прервал перечисления Хуаниты покрасневший Степанов.- Опасность, в которой мы находимся, обрушившиеся несчастья, напряжение сил не дают нам возможности рассуждать здраво…
– Браво! Браво! – в восторге закричала Хуанита. – Узнаю мой слог. Мы родственные души. Мы выражаем мысли одним языком. Тем более мы должны быть вместе. Долой прозу, мне нужен человек с благородной душой и возвышенной речью!..
– Но день-два, неделя…
– В том и дело, что у нас нет времени. На пути истинной любви вечно препятствия. Я только что от баронессы. Ей сообщили через спутник из Сан-Пауло, вас разыскивает русский консул. Москва требует немедленно вернуть вас домой.
Степанов тяжело вздохнул. Последовала минута молчания.
– Тогда я должен идти.
– А я?
– Мне нужно время, - Степанов попытался мимо Хуаниты выйти из палатки, но она опередила его. Рыдая, Хуанита выбежала в ночь.
Степанов чувствовал себя негодяем. У женщины похитили отца и единственного ребёнка, а тут он со своей холодностью.
Предрассветный ветер гулял в кронах пальм. Заснеженные вершины гор окрасились багрянцем лучей восходящего солнца. Плеск рыбы разорвал гладь озера, тонкая зыбь побежала к берегу. Дым костра ровной полосой стелился над лагерем. Вертолётчики развели огонь. Из листьев и стеблей йерба-махо они варили матэ, парагвайский чай.
Рич, Володя и Борис тоже расположились у костра. Борис заснул, и в поисках тепла то и дело норовил заползти в пламя. Вертолётчики вежливо откатывали Бориса, не будя. Рич рубил мачете кустарник, подбрасывал дрова в огонь. Володя нетерпеливо поглядывал на палатки.
Заметив вышедшего из палатки Степанова, Володя тут же направился навстречу:
– Дождались!
– двусмысленно сказал он.- Могу я пойти нормально поспать хоть пару часов?
– Иди, спи, - сухо сказал Степанов.
Степанов и Володя видели Хуаниту. Она прошла к озеру. Села на камень у вертолёта, смотря на воду.
– Эта сучка всех заколебала, - сказал Володя.- Никому спать не дала. Сначала выставила вертолётчиков, чтобы поговорить с Павлом, потом – меня , Рича и пьяную свинью Бориса, что спит у костра, чтобы охмурить тебя…
Степанов тупо глядел на Володю. Глаза его наливались кровью.
– Как ты назвал Хуаниту?
– А как?!
Степанов схватил Володю за шиворот, притянул к себе. Володя от неожиданности опустил руки, захрипел.