Казна Кальвадоса

Сорокин Александр Сергеевчич

Витя энергично протискивался вперёд.

– Что ты с малолеткой размусоливаешь?! – послышался негодующий голос другого проверяющего.

В салоне пассажиры, слышавшие перебранку, уже активно призывали не предъявлять билетов и проездных. Контролёры – поддельные.

– Вышвырни мальчишку на остановке! – командовал задний контролёр.

Передний попытался вырвать «корочку» у Вити. Тот вцепился намертво. Контролер тянул к себе, Витя - к себе. Удостоверение разорвалось. Молодой человек разразился дикой бранью:

– … … … … …

Витя ответил:

– …. …. …. ….

Пробравшийся через толпу второй контролёр собирался сообщить о поведении Вити в школу, а для начала совершить прилюдный самосуд. Надрать отроку уши мешал включённый Полли диктофон. Заслышав русский сленг, она немедленно включила его, чтобы на досуге изучить язык в данном направлении.

Витя кому-то наступил на ботинок. Хозяин ботинка повернулся. Это был Степанов.

– Билеты надо всё-таки покупать. Твой отец – не бедный, - сказал Степанов на улице. Он спас Витю ценой эвакуации из автобуса.

Витя покраснел.

Полли бурно выложила Степанову, что необходимо срочно разыскать дядю Павла. Степанов скучно улыбнулся в ответ. Он не станет ничего предпринимать, не уведомив начальство.

– Зачем вам эти гадкие дядьки! – вскричала Полли. – Я видела их в сельве. Один кучерявый, весь из себя, глазки вспыхивают, как купюры увидит ( Степанов догадался, описан Данила Евгеньевич ). Второй – пришибленный, с головой – яйцом динозавра ( подполковник Скакунов). Всё чего-то вынюхивал, высматривал. С вечным своим фотоаппаратом. Он спрашивал, нет ли поблизости от нашего дома в Айове ракет.

– Он и тебя спрашивал?! – изумился Степанов.

– А как же! И очень подробно.

– Совсем неумно со стороны Скакунова.

Полли подбоченилась:

– Вот!.. И зачем они вам нужны?

– Дольщики… - прошептал Степанов. Громко он сказал: - Эти дяди, особенно Данила Евгеньевич, кучерявый, как ты его называешь, начальник отдела, где я работаю. Я обязан информировать его о всех происшествиях.

– И даже личных?- поддержал Полли Витя.

– Дело не личное, - упрямился Степанов. – Меня не отпустят с работы для занятия им.

– Занимайтесь в свободное время.

– Но мне придётся писать официальные запросы!.. Дети, не надо плохо о моём начальнике. В его лице государство мне платит денежку.

– Опять меркантильный вопрос. Я так и знала! – негодующе подпрыгнула Полли.

Степанов провёл детей на Петровку. Они поднимались по красным коврам с деланным безразличием. Чтобы развлечь спутников, Степанов показал им музей. Полли заинтересовала живопись – портреты надутых офицеров на стенах. Девочка собирала репродукции импрессионистов, а потому разбиралась в портретике. Увиденное она восхищённо обозвала « российским постампиром». Витя прилип к стеклянным ящикам с ножами, стилетами, топорами и иными орудиями убийств.

Данила Евгеньевич оказался на месте и принял компанию неожиданно радушно. Отказался от посетителей, отключил селектор. Секретарше он приказал никого не принимать, принести чаю и конфет.

Дети мирно угощались шоколадными конфетами, бубликами и чаем. Они

расслабились, неприятный образ Данилы Евгеньевича рассыпался. Он предстал добрым общительным человеком, у которого работать Степанову за счастье. Верхом доверия стало усаживание Полли на ногу и раскачивание, как на качелях. Данила Евгеньевич очень интересовался Педро. Его беспокоило, не отразилось ли на психике длительное пребывание среди обезьян. Как оно должно отразиться? Во что следовало превратиться Педро? – недоумевала Полли. Ну, не знаю. Может быть, он сейчас ходит вот так. Данила Евгеньевич спустил Полли на пол и изобразил гориллу, в припрыжку скача в мундире и погонах по собственному кабинету. Витя и Полли до слёз ликовали представленному самоуничижению начальника Степанова. А где птичка Полли? Полли погрустнела, птичку съела кошка. « Ненавижу кошек!» - прорычал Данила Евгеньевич и залаял. Витя от смеха схватился за живот.

Дети безболезненно выложили о послании Кальвадоса и необходимости разыскать Павла. Показали его визитку. В самый неожиданный момент дверь без стука раскрылась, и тихо вошёл подполковник Скакунов.

Воцарилась тишина, редкая и на Мамаевом кургане.

Сориентировавшийся Скакунов попробовал завоевать любовь детей раздачей коробок новой фотоплёнки, которой, как у фокусника, переполнялись его карманы. Скакунову ответили скупой благодарностью.

Дипломатичный Данила Евгеньевич поторопился отправить Степанова и детей в повторную прогулку по Управлению. Когда они вышли, Скакунов начальственно спросил:

– Что надо?

– Лысый Череп объявился, - неохотно выдавил Данила Евгеньевич.

– Где?

– Где-то в Африке.

– Чего хочет?

– Размазню Павла помнишь?

Скакунов хмыкнул.

– Ищешь?

– А чем же я ещё, по-твоему, занимаюсь?! – вскипел Данила Евгеньевич.

Данила Евгеньевич вышел из кабинета, чтобы Скакунов не слышал его разговора с секретаршей. Ей он назвал, с кем связаться для розыска Павла. Держа перед глазами визитку, секретарша звонила.

Пока Данила Евгеньевич общался с секретаршей, дверь в кабинет он из осторожности не прикрыл, Скакунов успел влепить ему пару прослушивающих «жучков»: под стол и в лампу.

– Лысым надо заниматься, - назидательно сказал Скакунов, когда Данила Евгеньевич вернулся.

Скакунов подошёл к настенному зеркалу и попытался грязными ногтями выдавить прыщ на черепе:

– Где Лысый, там и деньги. А где большие деньги, там мировая преступность, наркотики и вооружение.

– Скакунов, ты мне выговариваешь, точно лишь вы в ФСБ работаете, а МУР отдыхает! – вырвалось у Данилы Евгеньевича.

– Если ты, Данила, бурлишь, значит, сознаёшь вину, - хладнокровно отвечал Скакунов, помня, как долго Данила Евгеньевич скрывал наличие парагвайского клада.

Вошла секретарша, передала Даниле Евгеньевичу белый листок, забрала пустые чайные чашки, фантики от конфет.

– Павел Метаморфозов в бутырской больнице, - сообщил Данила Евгеньевич.

Скакунов жадно схватил листок, стараясь вычитать и то , чего нет.