Казна Кальвадоса

Сорокин Александр Сергеевчич

– Возможно, - отвечал Витя, перескакивая с сайта на сайт.

– На какой ляд!- воскликнул Данила Евгеньевич . Мысль Степанова показалась слишком сложной. Она совсем не нравилась ему. В голове Данилы Евгеньевича вырос блестящий план, и он решительно отметал ему противоречащее.

– Очень мы нужны Родригесу! – согласился Скакунов.

– Павел , зачем Кальвадос вызывает тебя? – спросил Степанов.

– Если б я знал!- замялся Павел.- Тайна за семью печатями.

– Дядя Паша симпатичен старику, - предположила Полли.

Её реплику пропустили

мимо ушей.

– Он тебе ничего не говорил?

– Нет.

– Не поручал?

– Нет.

– Говорил Кальвадос с тобой отдельно?

– Фактически нет.

– А если подумать?

– Когда по протекции баронессы я лечился в Швейцарии, Кальвадос заезжал пару раз в госпиталь. На прощание сказал: как- нибудь увидимся.

– Вот она разгадка! – Степанов хлопнул Павла по колену.

– Напомните, чем вас лечили? – спросила Полли, в настоящем - качавшая Ксюшу, а в будущем – собирающаяся закончить медицинский факультет Принстонского университета.

– Под наркозом червей вырезали. Как видите, неудачно. Яйца остались, - Павел почесал в красных пятнах шею.

– Не могу, - откинулся в кресле Витя.- Информация на сайте Кальвадоса месяц не обновлялась. Сообщения старые.

– Ну, давай, малыш. Постарайся! – взмолился Скакунов.

– Мне легче парализовать Национальную Резервную Систему США.

– Не сметь!!- раздался из-за дверей голос подслушивающей матери.

Заседание завершилось.

Данила Евгеньевич и Скакунов сидели в служебной машине. Степанов и Павел топтались на тротуаре. Степанов общих тем с Павлом не находил. А тот безуспешно расспрашивал Степанова, не бывшего страстным болельщиком, как сыграл «Локомотив», пока он сидел в изоляторе. Футбольные новости доходили и в тюрьме. Туго приходилось с газетами. Павел жаждал деталей. Присев на корточки, он вычерчивал камнем на асфальте таблицу игр Высшей Лиги. Степанов вынужденно проявлял интерес.

– Надо брать Павла и дуть в Танзанию, - подумав, сказал Скакунов.

– Без Павла нельзя? – поосторожничал Данила Евгеньевич.

– А под кого дербан? – вспылил на непонимание милицейского начальника подполковник спецслужбы. – Старик желает Павла , надо его везти. Тогда понятно, зачем мы приехали.

– Мы с вами?

– Хороший сработанный тандем. Мы сопровождаем Павла, мы его привезли.

– Хотелось не обременять себя.

– Повторяю, Кальвадос не поймёт. Не бери Степанова.

– Вот этого Лысый не поймёт тем более. Со Степановым он сдружился, а к нам относился с холодком .

Скакунов вздохнул:

– Зачем Кальвадосу Павел?

– Бог весть. Вы отмажете его от суда ?

– Беру на себя… Давайте Павлу в целях конспирации определим кличку – Больной.

– Червяк.

– Принято. Кальвадос – Лысый, уже устоялось.

– Степанов?

– Пижон.

– Я?

– Крот.

– Почему Крот? Нельзя помягче? Данила, например, или Нил, меня так в школе ребята звали.

Скакунов насупился:

– Нет. Крот.

–

Есть! – покраснел Данила Евгеньевич .- Как будем звать Полли? Девчонка?

– Угадал.

– Витя- Пацан?

– В точку.

– Папа его?

– Алкаш.

– Согласен. Родригес и Эстер – Половник, от полковник, и Тётка. Сообщники – Капитан, Боцман. Принимаете?

Скакунов кивнул.

– Хуанита?- продолжил Данила Евгеньевич.

– Тёлка.

– Грубо?

– Ничего. Она не узнает.

– Мальчишка Педро?

– Ревун. По обезьянам, с кем жил.

– Вы?

Скакунов посмотрел в зеркало заднего вида.

– Мне не нужно клички. Останусь под фамилией.

– Это не дело, - Данила Евгеньевич осмотрел гладкий череп Скакунова.- Предлагаю – Луковица.

Скакунов улыбнулся:

– У меня фамилия ненастоящая.

– На данную операцию можно и кличку взять. Не хотите – Луковица, возьмите - Лошак. Похоже на Скакунова.

Скакунов отмахнулся:

– Чувствую, в Танзании зреет. К Лысому тёмные тянутся. Мировые нити террора… Можете идти!

Данила Евгеньевич обиженно поглядел на Скакунова:

– Мы с тобой равные по должности и званию.

Скакунов скривился:

– Поясняю. Первое. ФСБ на три звания вперёд идёт. Я подполковник, соответствую генерал-майору в армии и милиции. Второе. Руководство операцией беру на себя, - Скакунов указал пальцем наверх салона.- Согласовано.

Данила Евгеньевич поспешно вышел из машины.

– Крот, передайте Червяку, если будет вести неправильно, упечём на полную катушку,- прошипел Скакунов на посошок.

Скакунов кивнул водителю, выставленному прогуливаться у машины. Водитель сел за руль. Скакунов вспомнил и жестом подозвал Данилу Евгеньевича. Степанов наблюдал : начальник второпях споткнулся, подобострастно согнувшись над опущенным стеклом.

– Решите вопрос с проживанием Червяка.

– Слушаюсь , Луковица.

– Скакунов,- добродушно поправил подполковник.

Машина тронулась.

– Что?- спросил Степанов Данилу Евгеньевича.

– Ничтожество! – громыхнул тот.

Павла Данила Евгеньевич взял к себе. Провёл Павел вечер, смотря спортивный канал. Под вечер Данила Евгеньевич различил хлюпающие звуки из ванной. Павел пинцетом извлекал гельминтов и кидал в раковину.

Когда Борису вставили эспераль, мир для него изменился. Он смотрел в зеркало на себя, согнутого над кушеткой в процедурной, и не узнавал. Нет, он не прежний. Врач и медсестра, колдовавшие у его ягодиц, посмеивались. Борис слышал смех изменённым ревербератором. Белые огромные таблетки выглядывали из разреза. Хотелось расковырять рану ногтями, выбросить инородные тела вон. Они меняли жизнь. Они превращали врачей в чертей ада. Запах спирта, некогда божественно приятный, распространившись от ватки, приложенной к лигатуре, ударил в нос, едва не удушив. Иприт и хлор пахнут приятнее, подумал Борис. Отрекшись от удовольствий, он разбито сидел на кушетке.