Казнить или помиловать?
Шрифт:
— Думаю, нам стоит вернуться, скоро будет награждение, — проговорила Наташа, а я только сейчас смогла всецело оценить ее красоту.
Шоколадные, роскошные волосы были уложены крупными локонами, изумрудное платье в пол обтягивало ее фигуру, словно второй кожей, восхищая ее данными: пышной грудью, тонкой талией и округлыми бедрами. Несложно догадаться, почему она стала фавориткой главы Замка. Даже я, будучи девушкой традиционной ориентации, смотрела на нее с желанием.
— Это, конечно, прекрасно, но мне нужно переодеться,
— Окей, я предупрежу мастера, но не задерживайся, — кивнув, ответил Док, забирая свою сумку с медикаментами, направляясь к входу.
— Мы тебя ждем, — подмигнув, проговорила Наташа, все еще взволнованно смотрящая на меня.
— Куда я от вас денусь, — покачав головой, ответила, выходя вслед за ними и направляясь к отведенным нам спальням, ступая по мраморной лестнице вверх.
Любят же наемники вычурность. Такое ощущение, что по историческому музею гуляешь, словно усадьбу чью-то изучаешь. Что в Замке, что здесь, все со вкусом и дико дорого, умыто кровью. От красочных картин в голове я вздрогнула, когда представила, что по стенам, потолку, стала стекать насыщенно-алая жидкость. Сразу стало как-то жутко и уничтожающе тихо.
— Нужно же мне порадовать моего мастера, — сладко произнес голос откуда-то сбоку.
Заметив движение, я прижалась к стене, надеясь остаться незамеченной и проскочить в нужный мне поворот, но так и встала, как вкопанная, рассматривая улыбающегося Руслана в черной рубашке с подкатанными рукавами и в черных брюках. Он выглядел потрясающе. Без преувеличения потрясающе и какие бы чувства я к нему не испытывала: гнев, ярость, желание, отчаянье, благодарность, злость, ненависть. Я не могла этого не признать.
— Мы опаздываем, Нелл, — проговорил наставник, нежно касаясь пальцами ее лица, отчего девушка едва не поплыла, наслаждаясь его лаской.
Она была одета ему в тон: иссиня-черное платье в пол, с разрезами по бокам, которые доставали едва ли не до ее белья, если оно, конечно, на ней было. Отчего-то меня взяла злость. Я почувствовала себя как-то ущербно с разбитым лицом, в обмундировании, без грамма краски на лице. Боже, да я урод по сравнению с ними: ухоженными, разодетыми, накрашенными, без единой царапины. И почему меня это заботит?
— Это займет всего секунду, я просто хочу, чтобы ты знал, — она извлекла из маленькой сумочки какую-то розовую баночку, а у Руслана брови поползли вверх.
— Серьезно? Тебе все еще нужна смазка? — не выдержав подобной наглости, с возмущением проговорила я, отмечая, как брюнетка фактически пригвоздила меня взглядом к стене, а вот мучитель постарался подавить смешок, кашлянув в кулак. — Ах, простите, анальная смазка? Тогда может и нужна, если за неделю заросло, — бесцеремонно вырвав баночку из рук девицы, проговорила я, а Нелли клацнула
— Ты еще не сдохла? — снисходительно поинтересовалась она, отбирая смазку, и застегивая ее на замок, клещом цепляясь в руку Руслана.
— Почему ты еще не внизу? — прервал нашу баталию мучитель, вопросительно посмотрев на меня.
— Решила по дороге полы протереть. Грязные такие, просто ужас, — ядовито протянула я, испепеляя взглядом смотревшую на меня с высоты своих каблуков брюнетку.
Черт, что я делаю? Что я сейчас делаю? Что за тон, что за разборки? Рита, прекрати, пока тебе за это не досталось.
— У тебя есть две минуты на то, чтобы привести себя в порядок, — вмиг сменившись в лице, процедил Руслан, а я с вызовом посмотрела на него.
— Мне хватит, — не обращая более никакого внимания на Нелли, только на него, смотревшего на меня так, словно сейчас убьет, ответила я.
— Надеюсь, иначе тебе действительно придется протереть полы, и начнешь ты с моей спальни, — угрожающе дополнил, а я впилась в него ненавистным взглядом.
Уже, как же, смотри, прибежала, пардон, доковыляла, разделась, легла, ноги развела и жду тебя.
— Обязательно.
Отсалютировав, поражаясь своей наглости, поковыляла в сторону своей комнаты, даже не оборачиваясь, чувствуя, как мою спину прожигают янтарные глаза, а их обладатель, так и хочет прихлопнуть меня. А вот нечего вести себя как урод и другие не будут.
Неужели уже вставить ей захотел? Боже, о чем я думаю? Какая мне вообще разница? Выкинь. Выкинь. Выкинь это все из своей головы, Рита, серьезно, даже не смей думать в таком ключе. Он насильник, убийца, он уничтожил тебя, лишил свободы, а потом собрал по кусочкам, когда тебя разбили, но это ничего не значит. Ничего не значит. Только не для него.
Распахнув в комнате окна, впуская прохладный, свежий воздух, я с наслаждением вдохнула его полной грудью. Шестеренки в моей голове закрутились, зарождая идеальный, как мне показалось на тот момент, план. Я улыбнулась сама себе, посмотрев на свое отражение в блике оконного стекла, и как ненормальная стала рыться в поисках своего телефона. У меня должен был быть ее номер, я помню, мне кто-то его забивал на всякий пожарный, кажется Док, когда я давала ему посмотреть. Он определенно был у меня. Да, есть. Черт, так волнительно счастливо я не чувствовала себя давно. И это было потрясающе.
— Наташа? Это Рита, мне нужна твоя помощь, — от переизбытка эндорфинов в крови затараторила я, уже предвкушая реакцию мастера на мою шалость.
Подавленность куда-то ушла, вместе с отчаянием, болью. Я чувствовала себя потрясающе, как никогда. У меня был такой подъем настроения, что я волей-неволей задумалась о том, что же все-таки вколол мне Док, но как-то эти мысли быстро угасли, когда в комнату постучались, и в нее вошла Наташа, настороженно рассматривая улыбающуюся во все тридцать два меня.