Казнить или помиловать?
Шрифт:
— Все, принцесса, готово. Через пару дней будешь как новенькая и сможешь вернуться в строй, — похлопав меня по ноге, проговорил Вадим, а я слегка поморщилась.
— Было бы неплохо, — изрекла я, покосившись на открывающуюся дверь, в которую вошел хмурый Драко. — Извини, я не хотела, — посмотрев на него, хрипло произнесла я, а он подошел вплотную к креслу.
— Все в порядке. Нервишки просто шалят, — наклонившись, целомудренно поцеловав меня в лоб, проговорил наемник, извлекая из кармана своей куртки шоколадку с изюмом.
— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — протянув
— Знаю, — потрепав легонько волосы, словно старший брат, который до этого отругал свою сестренку, а теперь пришел мириться, ответил Драко, и обернулся к Вадиму. — У меня есть к тебе разговор. Мастер просил тебя к нему зайти. Но я боюсь, что ты узнаешь об этом раньше, чем доберешься до него.
— Говори, — нахмурившись, бросил Док, а Драко отвел свой взгляд от него, я же ощущала себя крайне неуютно, я знала, о чем пойдет речь, и я не хотела видеть боль Вадима, только не его. — Детра мертва, как и вся команда Бенжо. Мне искренне жаль.
Вадим пошатнулся, выронив баночку с какой-то эмульсией из рук. Его ладони сжались в кулаки, и создалось такое впечатление, что он сейчас заорет оттого, что раздирало его изнутри. Он поднялся и фактически вылетел из комнаты. Драко даже не старался его остановить, как и я, которая отчетливо видела муки боли на его лице. Я не знала ее, но прекрасно понимала, что она много для него значила. Быть может, у них даже что-то было или намечалось, больше, чем секс, который был. Никто об этом не знал, кроме них, и, быть может, наших мастеров. А теперь это все сгнило, пропало, разорвалось, превратилось в прах. И Вадиму нужно было время, чтобы это пережить. Много времени, как мне казалось. Очень много времени…
— Твой неудавшийся насильник, Рита, Буч так же мертв, — проговорил Драко, а я все еще как завороженная смотрела на дверь.
— Он бы и так не выжил, — слишком уверенно протянула я, а наемник бросил на меня пытливый взгляд. — Я бы прикончила его сама, если бы Руслан, то есть, мастер, не сделал этого до меня.
— Я смотрю, вы сблизились, — скептически протянул парень, а я бросила на него предостерегающий взгляд.
— Я все помню. Каждую мельчающую деталь той боли, что он мне принес, и даже то, что он для меня сделал, не загладит того, что было. Я никогда его не прощу, — поднимаясь на руках, проговорила я. — Да и разве ему нужно мое прощение?
Это был риторический вопрос, на который Драко не стал отвечать, помогая мне подняться и устоять на своих двоих, ощущая расползающуюся боль, но она словно была нужна мне. Словно только так я чувствовала себя живой.
— У меня кое-что есть для тебя. Вообще, я не должен был этого делать, но меня слишком хорошо попросили, соблазнив аромонтайским кинжалом, и я не смог отказать, — мечтательно протянул наемник, вручая мне маленький сверток бумаги, словно шпаргалка, на которой едва что-то можно было увидеть. — Я, пожалуй, пойду в душ. А ты, блондиночка, избавься от улик и отдохни. Вечером намечается пир, нужно быть во всей красе, — разворачиваясь к выходу, дополнил Драко, а я кивнула головой, с усердием разворачивая бумажку.
«Сегодня
Ветвистый, красивый почерк и всего пара слов. Инициалы, которые принадлежали, без сомнения, лишь одному человеку и дикое желание его увидеть. Совершенно непонятное. Спонтанное. Но такое, словно на нем зациклен мир. Легкий трепет в груди. И затрудненное дыхание.
Что же это, Рита? Волнение? Страх? Ты чувствуешь опасность, но хочешь увидеть его. Тебе нужно запомнить его черты. Нужно в последний раз его коснуться. Тебе нужно обмануться, чтобы ощутить себя правильно. Чтобы просто ощутить себя.
Покачав головой, словно прогоняя настигнувший меня дурман, я зашла в ванную комнату, и смыла записку в унитаз. Никто не должен был ее увидеть. Никто не смел ее прочитать. Она была моя. Моя тайна. Моя боль и мое желание.
Глава 37
Только подумать, что может сделать душ и блага цивилизации с человеком, который провел неделю в лесу. Кажется, даже моя кожа перестала отдавать нездоровым зеленым отливом, только бесчисленные синяки портили все впечатление. Я была вся в них. В крапинку. Нет, скорее, словно на меня краску пролили: где-то больше, где-то меньше. Причем использовали при этом все цвета гангрены.
Огромный, переходящий от насыщенно-синего в фиолетовый, а по бокам и с желтым отливом синяк, покрывал собой часть тела от тазовой кости вверх к ребрам. Второй такой же по размерам, может быть чуть меньше, находился в районе солнечного сплетения и касался спины. На лице, ногах, руках также было несколько синяков, но не таких жутких, как предыдущие. Синеющие отпечатки пальцев на ягодицах заставили меня вздрогнуть и тихо-тихо заскулить от шквала обрушившихся воспоминаний.
« — Давай эту суку сюда, — хрипит двухметровый амбал, а меня кидают на кровать и я кричу.
— Ох, как же я люблю крикливых, — рокочущим голосом произносит надо мной наемник, приподнимая мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него, и вырваться у меня не получается. — Ты любишь сосать, девочка? Скажи мне, как часто твой рот занят членом твоего мастера? — ухмыляясь, тянет рыжий.
— Девочка, ты не выйдешь отсюда живой. Мы вытрахаем тебя во все щели, а потом бросим подыхать, как придорожную шваль. И лучше бы тебе расслабиться, иначе больнее будет, — с мнимой обеспокоенностью, издеваясь, произносит Лор, в то время как двое наемников рывком приподнимают мое тело, зафиксировав в коленно-локтевой.
— Тебе нравится в два ствола? — заходясь в уничтожающем смехе, тянут мужчины, а Лор уже становится возле моего лица, к губам приставляя свой член, пачкая своей смазкой щеку».
Меня затрясло, ноги подкосились, и я рухнула на холодный кафель, заходясь в истерике. Несколько дней я старательно выстраивала в разуме стену, чтобы отгородить себя от этого, чтобы забыть и не вспоминать, никогда не вспоминать. Все мое напускное спокойствие. Вся моя уверенность — фарс чистой воды. Плотину, так или иначе, должно было прорвать и я рада, что этого не случилось на публике.