Казнить или помиловать?
Шрифт:
Мне нужно было уединение. Я хотела задыхаться в нем. Я хотела утопать в одиночестве. Жалеть себя. Страдать. Позволить себе быть слабой. Мне нужно было выплеснуть эмоции. Нужно было дать им волю. Так нужно. Так катастрофически нужно.
— Все, хватит, иди сюда, — сильные руки притягивают меня к себе, и я забываюсь, погибая в терпком, до помрачения приятном аромате мужчины.
Провожу носом вдоль его шеи, продолжая всхлипывать, не открывая глаз. Да мне и не нужно на него смотреть, я знаю, что его брови настороженно сведены, а на лбу из-за этого образовалась складка. Знаю, что он не знает,
Он кладет меня на простыни, сам нависает сверху и проталкивает свой язык в мой рот, заражая меня вкусом чего-то сладкого, и в то же время я чувствую ноту алкоголя. Он пил. Виски, скорее всего виски, потому что именно этот напиток дарит такое послевкусие. Его губы мягкие, полные, зажимают мою нижнюю и тянут за нее. Я выдыхаю в его рот. Сжимаю в кулаках ткань его футболки, и чувствую его зубы на своем языке. Он слегка прикусывает его, даря при этом ранее неведомую мне ласку. Он не касается меня руками, они находятся по краям от моей головы. Янтарные глаза дурманят, смотрят пристально, лукаво, словно они знают то, чего не знаю я, даже не догадываюсь.
— У тебя есть полчаса до начала церемонии. Я принес тебе новую форму, надень ее. Не платье, а именно форму. Не хочу, чтобы кто-то принял тебя за наложницу, — отстраняясь от меня, проговаривает Руслан, указывая на кресло. — И не опаздывай — это дурной тон, — дополняет, выжидающе смотря на меня, пока я не кивну, давая понять, что я приняла его слова к сведению.
Я провожаю его взглядом, присаживаясь на кровать, и только через минуту ко мне приходит осознание, что я полностью обнажена. На мне лишь золотая цепочка, купленная мной на мое совершеннолетие, пару лет назад. Качаю головой, касаясь пальцами немного припухших губ, и вновь погружаюсь в свои мысли, все больше путаясь в происходящем. Позволяя паутине событий поглотить меня, но пока еще не тону в отчаянии. Во мне еще остались силы бороться. И я не намерена тратить их впустую. Мне нужна цель. Мне нужен якорь. Мне нужно хоть что-то, что будет давать мне заряд и надежду. Мне нужно вытащить себя отсюда.
***
В зале шумно, в воздухе отчетливо чувствуется запах сигарет и паров алкоголя, и какой-то травы, может быть полыни, но откуда тут полынь? Играющая музыка отнюдь не бьет по голове, расслабляется, как будто вводит транс. Я держу свой разум в узде благодаря простреливающей боли в ноге, но чувствую, как она затухает и это тревожит меня. Док дал мне обезболивающее, очень хорошее обезболивающее, и я была этому безумно рада, вот только сейчас об этом стала жалеть, потому что мне не нравилось то, как мои мысли рассеивались, я не могла собрать их в кучу.
— Эй, Рита, ты у нас решила податься к дышащим? — бархатный голос со стороны заставляет меня обернуться, но я не могу сфокусировать свой взгляд на девушке передо мной. — Вот черт! Стой смирно! Слышишь меня? Стой!
Она куда-то
— Вот она! Рита! — снова этот голос, но я не могу понять, кому он принадлежит.
Меня подхватывают под руки и куда-то волокут, но я не против, тут менее загруженный воздух, тут лучше дышится, тут прохладно и хорошо, но я все равно не могу сконцентрироваться. Все бело. Спиной ощущаю холодную, выложенную плиткой стенку. Голова болит и меня выворачивает, по всей видимости, над раковиной, куда меня кто-то наклонил.
— Дерьмо, принеси из моей комнаты аптечку. Ее организм не принял таблетки, — грубый мужской голос со стороны, но я не в силах повернуть головы. — Кажется, праздник отменяется, дорогуша.
Я слышу нервный смешок, но мне так паршиво, что я никак не реагирую, лишь чувствую очередной приступ тошноты и выворачиваю и так пустой желудок. Желчь подступает к горлу.
Вода приятно холодит кожу, мужская ладонь умывает мой рот, дает прополоскать горло и сажает задницей, на крышку унитаза. Я наконец-то могу определить кто передо мной, и глупо улыбаюсь, отмечая встревоженное лицо Наташи — фаворитки Монарха, и сосредоточенное Дока, который склонился надо мной и набивает вену для укола. Мать его, укола?
Я попыталась оттолкнуть его, но все мои попытки пропали тщетно, он дернул мою руку и вколол какую-то мутную жидкость в вену. Я зашипела, с негодованием посмотрев на него, но ему было на это плевать, он принялся мерить давление с непроницаемым лицом, пока Наташа обеспокоенно смотрела на меня за его спиной.
— Все ок, Док, — пробормотала я, вздернув правую бровь, ощущая, как мое тело повело, и словно отпустило.
— Скажешь мне это через семь минут, когда препарат начнет действовать, — ответил наемник, напряженно изучая показатели. — Давление в норме. Думаю, такую реакцию спровоцировали наркотики, она что-то принимала? — обратился Док к Наташе, а шатенка покачала головой.
— Я не видела, чтобы она что-то принимала. Когда я ее заметила, она стояла возле дышащих, вполне возможно, что она вдохнула вместе с ними. Но разве этого хватило бы? — проговорила девушка.
— Вероятно, раз она так среагировала. Хоть это вызывает у меня сомнения, — ответил мужчина, задумчиво проведя по темным волосам.
— Ты что-то принимала? — обратился ко мне Док, а я отрицательно покачала головой. — Ладно, сделаем вид, что я тебе поверил.
— У тебя нет выбора, — вымолвила я, поймав предостерегающий взгляд. — Просто признайся, что ты хотел меня грохнуть.
Ойкнув на легкий подзатыльник, от которого у меня зазвенело в голове от все еще не прошедшей боли, я зло посмотрела на ухмыляющегося Дока.
— Я просто жду не дождусь, когда избавлюсь от тебя, но пока ты избавляешь меня от хренового настроения мастера, я готов потерпеть.
— Пошел ты, — буркнула я, принимая размашистую ладонь и поднимаясь с ее помощью.
Голова закружилась, но тошнота отсутствовала, что не могло не радовать. Волшебник, никак иначе.
— Я рад, что тебе лучше.