Кеес Адмирал Тюльпанов
Шрифт:
– Кеес?!
Оцепенение длилось недолго. Я вскочил и кинулся к двери.
– Куда? – заорал Железный Зуб и уронил бочонок.
Бум! Бочонок подпрыгнул, пол дрогнул, качнулась свеча, упала и тут же погасла.
В темноте я каким-то чудом проскочил в полуоткрытую дверь и сломя голову кинулся в кусты.
– Поймать! – крикнул Слимброк.
Трещали сучья. За мной слышался топот и ругань. Я долго бежал, ныряя под ветки кустов. Тем, кто за мной гнался, пришлось куда хуже – кусты хлестали их по лицу. Так что минут через пять я перешёл на шаг и долго
МУДРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ КАМПЕНА
Ночью я спал в стоге сена. Костюм измялся и вывалялся в пыли, так что теперь я уже не был похож на маменькиного сынка. Скорей на бродяжку, но это мне больше подходило.
Утром, сделав большую петлю, я вышел к месту, где остался фургон, но там его не нашёл. Что, если Слимброк и Железный Зуб поймали моих ребят? Об этом я даже думать не мог. Искать их? Но где?
Если им повезло, то где-нибудь на дороге нагоню. А если они повернули на север? Нет, вряд ли, ведь так не миновать испанской заставы.
Интересно, довезёт ли Караколь голубей без меня? Выполнит ли приказ адмирала?
А правую ступню словно жжёт. Скорей бы отвезти письмо в город Дельфт, к Мартину Виллемсзоону, Наверное, Мартин ждёт.
Интересно, почему принца Оранского прозвали Молчаливым? Очень мне интересно на него взглянуть. Доберусь ли? Ведь этот человек давно поднимает народ на борьбу с испанцами, хотя при дворе Филиппа ему сулили всякие милости.
Я вышел на дорогу и решил ждать попутчиков. Одному идти неудобно, будут все приставать: куда да зачем. А так сочиню разок, и хватит до конца пути.
Вдали показался осел. Ехал на нём человек, наверное, очень высокий, потому что ноги волочились по земле. Тощий такой человек, в чёрной одежде, на голове что-то похожее на скворечник. Нос большой, а очки маленькие, – казалось, это два колечка, повешенные через забор.
– Эй, мальчик! – закричал он пронзительным голосом. – Мальчишка! Ты, ты самый! Ну-ка постой, постой, говорю!
А когда подъехал, сказал:
– Маленький господин, вы здешний?
Я даже хотел затылок почесать, так меня это удивило. То «мальчишка», то «господин».
– Да… то есть нет, – говорю, – я с острова Маркен.
– Ах, Маркен… – Он пошевелил губами, сделал из них крендель, потом баранку и громко сказал: – Маркен? В Японии! Я знаю. Молчать!
Потом снова зашевелил губами.
– А вы не знаете, как проехать в Рим?
Он вытащил большую засаленную тетрадь и стал водить по ней пальцем.
– То есть сначала не в Рим, а в Мадрид. Даже в Париж.
Вдруг он выпучил глаза так, что очки, казалось, лопнут, и закричал:
– Имя! Полностью, не задумываясь!
Я испугался и бухнул первое, что пришло в голову:
– Питер де Схоорнстеенвегер!
– Де Схоорнстеенвегер? Трубочист? – Он схватил меня за плечи, стал поворачивать и бормотать: – Так, трубочист… Это нужно. Давно у нас в Кампене трубы не
Хотел было я сказать, что вера моя против испанцев, но побоялся. Кто знает, чем занимается этот чудной человек.
А в самом деле, какой я сейчас веры? Спрашивай хоть на Страшном суде, и то не скажу. Потому что не знаю. Во всяком случае, не католик, потому что католики заодно с испанцами. А кто же? Наверное, целый десяток вер бродит сейчас по Нидерландам.
Тут надо бы, конечно, разобраться, да времени не хватает.
Я уже сколько лет не ходил в церковь, не молился, не причащался. Так что это мое слабое место. Спрашивайте о чем угодно, только не про веру. Тут я вам даже врать не стану – тёмное дело.
– Так что же, не знаешь? – спросил меня тот человек.
Я и ответил, как получилось:
– Не знаю, господин, позабыл.
Он вытащил чернильницу, перо и, бормоча под нос, сделал в тетрадке какой-то крестик. Потом спрятал чернильницу, засунул перо за пояс и заговорил не скрипучим, а даже приятным голосом:
– Видите ли, маленький господин, э-э, вы из Китая? Так вот живем мы в городе Кампене. Там очень много мудрых людей, очень… – Он на мгновение задумался. – Действительно, много мудрых людей… Что же творится в Голландии, Фландрии, Германии да и у вас в Японии? Какие-то католики, гугеноты… Никто не знает, сколько тех и других. Э-э… Возник замечательный замысел – пересчитать всех поголовно, э-э… отдать список папе… э-э, разве нет?
– Конечно, господин, очень хороший замысел.
Он снял свой скворечник, подставил ветерку маленькую лысую голову и повторил задумчиво:
– Очень, очень много мудрых людей… Но трубочисты тоже нужны. Ты поедешь со мной. Представлю тебя самому папе. Ты хочешь поцеловать римского папу?
– Очень хочу, господин.
– Мы поцелуем его вместе. Он ошалеет от радости, когда я отдам ему поголовный список… Можно почистить ему дымоход. Да, он ошалеет, все они ошалеют, все! – Он начал размахивать руками. – Придёт день, блмлбуль, когда всё поголовье…
Тут он схватил за грудки проходившего мимо крестьянина и заорал:
– Католик, реформат? Отвечай, когда говорит мудрый и великий, пльмль-ввв…
Крестьянин так испугался, что повалился на колени и запричитал:
– Смилуйтесь, господин! Я всегда платил налоги и отдавал десятую часть! Смилуйтесь, господин…
– Анабаптист, лютеранин, адамит?
– Нн-не знаю…
– Так… – Мудрый человек из Кампена поставил крестик и задумался. Потом сказал: – Большинство не знает. – Он снова повернулся к крестьянину: – А вы не скажете, добрый земледелец, как проехать во Францию?