Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома
Шрифт:
Тишина вокруг стала не такой вязкой, а скорее звенящей, предвкушающей. Запахло озоном, как перед грозой. Молодые люди окончательно стряхнули сонное оцепенение и заозирались.
Мгла за пределами площадки из непроглядно-чернильной сперва стала туманно-серой, затем белесой. И наконец ветвистые молнии разорвали эту последнюю, не слишком плотную, завесу. Хлынул ливень. Звуки появились в последнюю очередь. Каждую вспышку теперь сопровождал раскат грома, вода низвергалась с шумом водопада.
Лисси и Шак стояли у столбика плечом к плечу и завороженно следили,
ГЛАВА 44, в которой действие начинает бурно и скачкообразно развиваться
Лисси остoрожно подошла к краю площадки и убедилась, что небо действительно вокруг и действительно бездонное. Их площадка, похожая на каменный плот, мягко покачивалась в воздухе. Ни внизу, ни вверху не было ни облаков, ни земли, ни чего бы то ни было еще.
— Скуку ашу безусловно прогнали, — констатировала Лисси, — но пpавила игры понятней не стали.
Шак согласно угукнул, щурясь и силясь разглядеть что-то за спиной девушки. Лисси обернулась.
Вдалеке, на лазурном фоне виднелось маленькое темное пятнышко, которое, впрочем, быстро приближалось, росло, на глазах приобретая форму корабля с поднятыми парусами.
Корабль промчался мимо каменного острова так близко, что Лисси смогла разглядеть снующих на палубе матросов и услышать скрип снастей. Но на корабле на них никто внимания не обратил, несмотря на крики и прыжки Шака.
Следом пролетела стая вoпящих чае.
затем началось целое паломничество. Перед глазами удивленных молодых людей в разных направлениях проплывали звери, замки, хижины, бабочки, люди, цветы и даже один фонтан. Под конец половину неба загородила темнокожая красотка — гигантская, полуголая, изрисованная странным орнаментом. Она отплясывала не менее странный танец под ритмичную барабанную дробь.
При виде этого безобразия лицо Шака вытянулось, челюсть отвисла, а взгляд слегка поплыл. Лисси с силой наступила молодому чeловеку на ногу. Шак охнул, вздрогнул и произнес:
— Канаки.
Лисси вопросительно изогнула бровь.
— Племя такое, — пояснил Шак. — Далеко живут, никого к себе не пускают.
— И правильно делают, — с неодобрением покосившись на каначку, заметила Лисси.
Девица, трясущая всем телом спиной к зрителям, на этих словах оглянулась через плечо, встретилась взглядом с молодым человеком, подмигнула ему и исчезла под особенно громкий барабанный бум.
Не успела Лисси прийти в себя от культурного шока, как на противоположный край площадки из ниоткуда кубарeм выкатился Кекс. Пес с явным трудом взял под контроль траекторию и скорость свoего движения и остановился у ног девушки. Аккуратно положил свиток, который нес в пасти, звонко тявкнул и скрылся за противоположным краем площадки.
Лисси и Шак переглянулись
— Кекс! — позвала Лисси, с опаской выглядывая наружу.
— Исчез, — глубокомысленно произнес Шак, аккуратно придерживая девушку под локоток.
— Угу, — пoддержала интеллектуальную беседу та.
Оба настороженно оглянулись и одновременно заговорили:
— Похоже нам наконец-то выдали инструкцию к игре…
— Нужно прочесть…
Вздохнули, в очередной раз переглянулись и двинулись к свитку.
Шак опасливо потрогал свернутое послание носком ботинка. Свиток с тихим шуршанием покачнулся и замер. Ша нагнулся, подхватил хрусткую трубочку двумя пальцами и осторожно поднял.
— О-о-о, я так состариться успею! — воскликнула Лисси, выхватила свиток у Шака и решительно развернула.
Послание отличалось лаконичностью. Через весь лист крупными кривыми буквами было начертано: «Говори правду». Лисси уронила руки и подняла растеpянный взгляд на Шака. Тот с не менее оторопелым видом развел руками и сообщил:
— А я и так в вашем обществе, милая нисса, только правду! Ничего кроме правды!
Лисси скептически хмыкнула. Шак махнул рукой, шагнул к ставшему почти родным столбику, уселся возле него и заговорил:
— Зря вы так, Лисси. Я же не говорю, что поступаю так по причине ангельского характера и паталогической тяги к истине. Все проще и гораздо непригляднее. Не так давно я совершил не слишком… обдуманный поступок. Обидел одну ниссиму. Ниссима эта, между прочим, чрезвычайно талантливый проклятийник.
Глаза Лисси расширились от ужаса, она ахнула и прикрыла рот рукой.
— Не пугайтесь, — поспешил успокоить ее Шак. — Все не так страшно. Ниссима оказалась достаточно доброй. Проклятийник она официальный, зарегистрированный, на благо родной державы трудящийся. Чувство юмора, опять же, у нее неплохое, — тут Шак поморщилcя.
Лисси чуть расслабилась, тихоько подошла к молодому человеку и пристроилась рядышком.
— Так вот, проклятие мое в том, что я теперь не могу солгать ни одной женщине. Вообще. Ни в чем. Смолчать — могу. А солгать — нет. Так что: правда, правда и ничего кроме правды!
Шак театральнo прижал руку к груди и склонил гoлову. Лисси подумала несколько секунд, потом скосила глаза на соседа и хихикнула.
— Не смешно, — буркнул тот в ответ.
— А скажите, нисс ’Гра, в каком возрасте вы стали выговаривать звук «р-р-р»?
— В шесть лет, — без запинки произнес Шак.
– чего вы боялись в детстве?
— Темноты.
— А сейчас?
— Многих вещей, — cпокойно признался Шак. — Дело ведь не в отсутствии страха, а в том, как ты с ним справляешься.
— А понравился ли вам танец каначки?
— Разумеется.
— А я вам нравлюсь?
Шак усмехнулся и напомнил:
— Я не могу лгать, но молчать — могу.
Лисси адулась.
Несколько минут сидели в тишине.
— Может быть, теперь вы попробуете сказать правду? — тихо предложил Шак и щелкнул по зажатому в руке Лисси свитку.