Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft
Шрифт:
Я усмехнулся, и Лиадрин решила вернуться за письменный стол. Я мельком взглянул на рассыпанные листочки — похоже, девушка пыталась скоротать время до прибытия в Стальгорн с помощью рисования. Я повторил попытку приблизиться к ней незаметно, когда она уселась в кресло, но в этот раз положил ей ладони на плечи, которые неосознанно напряглись.
— Мы же договорились, что ты придёшь сегодня для серьёзного разговора, Мэвниар, — вздохнула эльфийка. Я напомнил себе, что словосочетание «серьёзный разговор» на талассийском обычно понималось буквально. Кель’дореи
— Это самый серьезный разговор, который только можно придумать, — против воли, мой голос прозвучал достаточно хмуро, хотя я продолжил машинально разминать ей плечи. — Твои видения, Лиадрин. Маска шамана должна была явить тебе будущее, но Солнечный колодец до сих пор не отравлен, а эльфы всё ещё не страдают без магии. Выбивается из общего ряда только видение, в котором ты видела меня. Ты ведь наблюдала за мной, когда я выпрыгнул из дирижабля, маленькая шпионка...
Эльфийка встрепенулась, но промолчала. Впрочем, по её голубым глазам я отчётливо понимал — да, видела. Она заметила окутавший меня покров чужой, дикой магии Искривлённой пустоты. Совсем как ореол из её видений, ореол Синего солнца.
— Загвоздка в том, — я искренне вздохнул. — Что ты столкнулась с этим видением ещё в те времена, когда я даже не подозревал о том, что буду способен творить... те вещи, которые я делаю. Выходит, ты видела будущее. Как минимум, одно из видений точно исполнилось. Значит, должны исполниться и другие, как ты думаешь?
Лиадрин ощутимо вздрогнула под моими ладонями, пугливо оглянулась в мою сторону.
— Я тоже об этом думала, — призналась девушка, искательно заглядывая мне в глаза. — Но это же невозможно? Как может кто-то отравить Солнечный колодец?
Я некоторое время молчал, раздумывая над подходящим ответом.
— Если ты спрашиваешь, неибежно ли исполнение твоих видений, то мне тут нечего сказать, Лиадрин. Возможно это будущее, которое можно предотвратить. Но если ты спрашиваешь, возможно ли отравить, или даже уничтожить Солнечный колодец, — я помолчал и вздохнул. — То ответ будет — да, ещё как.
— Но это же будет конец, — задохнулась эльфийка. — Конец для всех нас, Мэвниар, если это случится! Весь наш народ будет страдать...
— Чудовищно страдать, — тихо поправил я её. — Мы расстанемся с бессмертием и станем увядать, тем быстрее, чем чаще мы будем применять магию. Наши дети... те немногие, которым повезёт увидеть свет, будут слабыми и болезненными. Скорее всего, от нас в течение десятилетий останется лишь небольшая горстка сильных магов, которые способны насыщать себя маной из магических предметов и внешних источников.
— В своих видениях я видела эльфа, который пытался вдохнуть кристаллы затвердевшей маны, — тихо призналась Лиадрин, и поёжилась. — Выглядело это жутко.
— Но это то, что, быть может, нас ждёт, — произнёс я. — Всех, кроме меня.
— Ч-ч-что?! — едва не подскочила на месте девушка, которую я застал врасплох. — Почему?
— Ты и сама видела, как
— Я помню. Эта магия была, как мне показалось, дикой и необузданной. Первобытной, отличающейся от обычной магии точно так же, как дикий зверь отличается от домашнего. Но откуда она взялась, Мэвниар?
— Из-за пределов Азерота, — я признался. — Я вскрываю Завесу и создаю канал, сквозь который на наш мир проливается чуждая ему магия.
— Значит, ты всё-таки, чернокнижник, — понуро опустила голову эльфийка.
— Меня можно назвать и так, хотя никаких признаков того, чтобы я сходил с ума или во мне просыпалась жажда крови, нет, — сказал я. — Но от этой магии я завишу так же, как некогда я зависел от Солнечного колодца.
— Погоди... — встрепенулась Лиадрин, она вскинула подбородок и удивлённо на меня уставилась. — Но ведь это значит, что ты постоянно страдаешь от отсутствия нужной тебе маны! Завеса закрывается, и сколько бы магии не проливалось на тебя ранее, её больше не становится.
— Верно, — я скрипнул зубами. После наших ночных похождений с эльфийкой я вновь открыл канал, и после этого благоденствовал ещё сутки. Казалось бы — вот оно, решение. Но с каждым разом потребность в магии Искривлённой пустоты увеличивалась. Что-то внутри меня менялось, когда впитывало первозданную энергию, существующую со дня сотворения Вселенной. Я всё больше сроднялся с ней, становился её неотъемлемой частью.
Но это же означало, что с каждым днём мне станет всё сложнее существовать в отрыве от материнских энергий. Рано или поздно, но мне придётся вскрывать Завесу, как скальпелем, по несколько раз в день, лишь бы сделать живительный вдох. Подпитка обычной магией быстро перестанет мне помогать. И однажды, я даже не смогу продержаться до следующего раза, когда смогу открыть канал. Итог будет очевиден. Я погибну.
Возможным решением было как-то изменить заклинание канала, как-то адаптировать его? Но постоянный разрыв в Завесе — лакомый кусочек для демонов, ибо это всё равно, что постоянный портал в их миры! Столбовая дорога к вторжению. Быть может, найдётся какой-нибудь третий путь?!
— Мэвниар... — Лиадрин порывисто схватила меня за ладони и взглянула в мои глаза. — Не отчаивайся, пожалуйста! Может быть, мой отец чем-нибудь поможет? Я поговорю с ним, он не будет рубить сплеча, он попробует помочь!
Я вздохнул, разглядывая встревоженное лицо девушки. Час от часу не легче. Даже за половину моих действий с Завесой меня в Кель-Таласе постарались бы немедленно казнить, а она намылилась рассказывать об этом не кому-нибудь, а Верховному жрецу Света. Впрочем, она выглядела совершенно искренней в своём желании мне помочь. Я даже не ожидал от неё такого порыва.
— Мэвниар, — настойчиво продолжила призывать меня девушка. — Посмотри мне в глаза. Ты мне веришь? Моему отцу можно доверять — больше, чем любому другому эльфу на свете.