Келльская пророчица
Шрифт:
– Какое разочарование! – вздохнула девушка.
Сенедра проснулась утром, исполненная решимости облачиться в тунику дриады, но Гарион решительно воспротивился. Тогда она надела простое серое шерстяное платьице без нижних юбок, ничем не сковывающее движений. Она явно рвалась в бой. Гарион не сомневался, что под одеждой у нее спрятан по меньшей мере один кинжал.
– Почему мы медлим? – спросила она.
– Потому что еще не рассвело, дорогая, – спокойно объяснила ей Польгара. – Придется подождать, пока солнце не встанет.
Польгара и ее мать были одеты в совершенно одинаковые
– Почему бы тебе не сходить на камбуз, Гарион, – предложила Поледра, – и не поторопить кока с завтраком? Нам необходимо подкрепиться – я сомневаюсь, что нынче у нас будет время, да и желание пообедать.
Поледра сидела рядом с Бельгаратом – они, словно дети, держались за руки. Гарион был несколько оскорблен ее бесцеремонной просьбой – еще бы, ведь он как-никак король, а не мальчик на побегушках. Но он тотчас же укорил себя за эту дикую мысль и уже собирался встать...
– Я схожу, Гарион, – вызвался вдруг Эрионд.
Похоже было, что светловолосый юноша прочел мысли друга. Эрионд был все в том же коричневом крестьянском платье и, похоже, совершенно безоружен.
Когда юноша вышел, Гариона поразила вдруг странная мысль. Почему он нынче столь внимательно разглядывает своих друзей? Ведь он всех их прекрасно знает, да и все их одежды видел множество раз – разве что за редким исключением. И тут с леденящей душу уверенностью он осознал, в чем дело. Один из их сегодня умрет – и он хочет навек запечатлеть их образы в своем сердце. Ведь он не знает, кто именно падет жертвой... Он взглянул на Закета. Маллореец сбрил бороду. Его оливково-смуглое от природы лицо не казалось более зеленовато-бледным – кожу покрывал здоровый загар, вот только на щеках и подбородке, которые скрывала бородка, светлела не тронутая солнцем полоска. Одежда его была предельно проста, как и у самого Гариона, – ведь им предстояло, высадившись на риф, тотчас же облачиться в доспехи.
Невозмутимый гигант Тоф не переменил обычного наряда – на нем была набедренная повязка, сандалии, а через плечо он перекинул толстое одеяло из небеленой шерсти. Вот только увесистого посоха при нем не было – вместо привычного оружия на коленях у великана лежал топор Дарника.
И прорицательница из Келля ничуть не переменилась. Ее балахон с капюшоном сиял белизной, а гладкая, без единой складочки, повязка все так же закрывала глаза. Гарион мельком подумал, что, наверное, она не снимает ее, даже ложась спать. И тут его как громом поразило. Что, если сегодня они потеряют именно Цирадис? Она пожертвовала всем ради своей великой миссии. Неужели пророчества будут столь жестоки, что потребуют от этой хрупкой девушки еще одной страшной жертвы?
Бельгарат, разумеется, оставался верен себе. На ногах у него красовались все те же видавшие виды башмаки, штопаные-перештопаные носки, штаны с заплатами. Дополняла туалет куртка цвета ржавчины – именно в таком облачении явился он некогда на ферму Фалдора под именем сказочника Дядюшки Волка. Вот только на сей раз в руках у старика не было оловянной кружки. Вчера вечером за ужином он по привычке придвинул к себе кружку, увенчанную шапкой аппетитной пены. Поледра же
Они молча позавтракали – ведь обо всем было уже переговорено. Сенедра, помня свое обещание, накормила волчонка до отвала, потом грустно взглянула на Гариона.
– Пожалуйста, не забывай его кормить...
Спорить сейчас с нею совершенно не имело смысла. Мысль о том, будто нынче последний день ее жизни, столь прочно въелась в ее сознание, что никакие доводы разума не смогли бы ее в этом разуверить.
– Может быть, ты захочешь подарить его Гэрану, – прибавила она. – У каждого мальчика непременно должна быть собака – иначе он вырастет безответственным.
– А вот у меня никогда не было собаки, – признался Гарион.
– Как жестоко с вашей стороны, тетушка Пол, – вздохнула Сенедра, бессознательно – или не вполне – адресуясь к Польгаре таким образом.
– У него просто не было бы времени за ней ухаживать, Сенедра, – отпарировала Польгара. – У нашего Гариона всегда забот полон рот.
– Будем надеяться, что, когда все это кончится, я стану посвободнее, – сказал Гарион.
Завтрак закончился, и в каюту вошел капитан Креска. Он принес карту.
– Она не очень точная, – извиняющимся тоном сказал он. – Я уже говорил, что мне в свое время не удалось тщательно промерить все глубины вокруг этой скалы. Но мы вполне можем на тихом ходу подойти к ней на несколько сотен ярдов, а потом спустить шлюпку. Правда, туман все сильно усложняет.
– А каков берег с восточной стороны горы? – спросил Бельгарат.
– Там отмель, – ответил Креска. – А во время отлива там воробью по колено.
– Прекрасно. Ведь нам надо кое-что прихватить с собой. – Бельгарат указал на два увесистых свертка с доспехами Гариона и Закета.
– Прикажу матросам погрузить все это в шлюпку, – ответил капитан.
– Когда можно отплывать? – нетерпеливо спросила Сенедра.
– Минут через двадцать, малютка.
– Так нескоро?
Капитан кивнул и прибавил:
– Ежели, конечно, вам не удастся уговорить солнышко побыстрее подниматься.
Сенедра с мольбой взглянула на Бельгарата.
– И не подумаю, – категорично отрезал он.
– Капитан, – вмешалась Поледра, – не могли бы вы тут приглядеть за щенком? – И она указала на волчонка. – Он порой чересчур нетерпелив, а мы вовсе не хотим, чтобы он в самое неподходящее время завыл во всю глотку.
– Будет сделано, госпожа.
Похоже было, что морской волк Креска столь редко сходил на берег, что был не в состоянии отличить сухопутного волка от собаки.
Идти на малом ходу к берегу оказалось делом весьма непростым. Матросы подняли якорь и сели на весла. Сделав несколько гребков, они сушили весла и ждали, покуда лоцман не выберет линь со свинцовым грузилом на дне, чтобы убедиться, достаточна ли глубина.
– Да, довольно медленно, – заметил Шелк, – но, по крайней мере, безопасно. Ведь нам неизвестно, кто шатается по этому рифу, а насторожить бы их не хотелось.