Кембрия. Трилогия
Шрифт:
Так что хоть рыцари Клидога и отказывались согласовать действия, польза от них была. На их фоне маленькая армия Немайн, звенящая копытами по римскому тракту, не сворачивая, казалась меньшим злом. «Росомаха» над строем, не отвлекающимся на грабеж и фуражировки, выглядела сущей насмешкой. Саксам никто не доложил, что на одной из проповедей Немайн пообещала армии – возьмем много. Но разом. А по мелочи пусть другие крысятничают. Что возьмешь в деревнях? Впереди же – Глостер!
И вот он, город на восточном берегу Северна. Реку перешли, не промочив ног, да и топоры остались без работы. Урок и ученицам, и самой Немайн, полководице начинающей. И слава шести человек, что тянут руки
– Вы подарили мне мост. Благодарю еще раз. Отныне каждый из вас будет числиться, как пять рыцарей. И получать соответствующие деньги. Что до тебя, Нион Вахан, ты отдала приказ, о котором я забыла. Я бы отблагодарила, да как‑то неловко говорить спасибо себе. Ты – это я, но мне временами начинает казаться, что я – это ты, и никак иначе…
Нион аж покраснела. Барды‑аннонцы переглянулись.– Я не понял, – спросил один, – а при чем тут мост?
Спросил беззвучно. Теперь игры в аквариум начинались просто в присутствии сиды. Что поделать, права говорить: «Я – это ты!» барды пока не заслужили. Для этого нужно получить следующее звание, пророческое. Причем со специализацией по Неметоне. А другого знака отличия Немайн пока не придумала.
– Сейчас расскажу. – Сида зябко охватила предплечья ладонями. Это людей костер на открытом воздухе спасает от холода. А сиду колотит! Полтела прогрелось – и организм решил, что не стоит тратить ограниченный запас топлива на обогрев. И другая половина мерзнет, как ни повернись! А палаток поставить не успели. Можно, конечно, уйти от костра подальше, но не мерзнуть же десятерым ради одной. – Хотя нет… Хочу услышать, как поняли ваш успех ученицы.
Старшая шепчет на ухо. Права.– Сестра, расскажи ты.
Эйра тянет руки к огню. Не так уж ей и холодно. Но повод время на размышления получить. Хоть капельку.
– Мы много говорили про Северн, – начала издали, а сама думает, решает задачку. Хороший дипломат получится. – Река – проблема для армии. Большая река – проблема большая. На целый мост мы надеяться не смели. Все, что придумали, – это снова сделать наплавной. Как через Нит.
Вопросительный взгляд. Кивок в ответ. Пока все верно.– Немайн говорила: получим барки из Роксетера, поставим на половину лучников и так прикроем строительство переправы. Так бы и сделали: надежно, но долго. А тут вы со своим «языком»…
Барды переглянулись. Пущенное Неметоной прозвание для захваченных пленников им понравилось. И понемногу приживается в войске. На деле «языков» было трое. Один ничего не сказал, другой пытался лгать. А толку, если было с кем сверить показания? Ну, разве прожил подольше, но неприятно.
– Так мы узнали о засаде. Наследник Хвикке – до гемота, ихнего народного собрания, он все еще не король – решил поймать наших союзников из Кередигиона. Отобрал из ополчения вояк похрабрее, присмотрел лощинку, куда те собрались наведаться за добычей. По бокам – лес, поперек дороги завалы приготовлены, деревья подсеченные… Все и случилось, как задумывал, только позади кередигионцев принц Рис шел. Со всей нашей конницей. Саксы окружили союзников, а за спиной следить забыли. Рис навалился на саксов сзади – сразу стали не вепри, а поросята: бегут и верещат. Молодой Хвикке на коня залезть успел, а удрать
– Не видно, – пожаловалась. Дождалась улыбок, продолжила: – Все верно. А о засаде мы узнали благодаря вам. Так что к мосту добавьте и три сотни Клидоговых упрямцев: все согласились, что до подхода главных сил будут меня слушаться.
Теперь у нее было больше тысячи всадников – и дело нашлось всем. Иные пытаются задержать сбор ополчения, отвлекают саксов рейдами. Остальные, вместе с пехотой, превратились в кротов. Которым каждый вечер напоминают: ведро пота – капля крови. Твоя или товарища. Вокруг Глостера встали три лагеря – напротив каждых ворот. Между лагерями протянулся частокол в два ряда. Потом – рвы. С обеих сторон. За рвом – еще ров. В каждом лагере выросло по наблюдательной башне. Саксам внутри наверняка ясно: камбрийцы готовят долгую осаду. И хорошо.
Работа трудная и не совсем привычная, но понятная. Зачем рвы и частокол, ясно. Зачем колья, ясно. Зачем капканы‑стрекала, тоже вполне понятно. И триболы, шипастые железные шары, нужны тоже. Скоро ополчение Хвикке оправится от потерь и явится на помощь городу. А ведь в одном городе не меньше тысячи воинов засело. Придется держать осаду снаружи и вести внутри. А решит все река: Глостеру не помочь, а гленцы получат все нужное. Раненых вывезут и даже подкрепления получат.
«Сида знает, что делает!» – таков был общий глас. Немногие скептики нашлись на военном совете.
– У них там припасов на три года! – заявил Окта. – Я знаю, я им сосед. И бывший союзник. Мне показывали.
– Поэтому я предлагаю сделать мангонель. Разобьем стены – и на приступ.
Понравилась принцу Рису мощная машина.– Можно еще малыми машинами огонь кидать, – заметил Ивор. – Углей раскаленных в железную клетку насыпать… При полете еще и раздует.
Немайн слушала, подперев кулачком подбородок. Как добрая мать слушает лепет детей. Первой сестра заметила.
– Ты все уже решила!
– Не то чтоб решила. Мангонели построим. И перрье. И огонь метать хорошо. Но все забыли шутку, что случилась на Белтейн!
– Суд? Это когда ты римский ход в Кер‑Мирддин создала?
– Не создала, нашла. Такой же должен и в Глостер вести. Римский стандарт. Если саксы озаботились найти, приставить стражу или засыпать – поставим мангонели. Советник у них был. Вот только вряд ли озаботился обороной.
– Да какая разница, как называть: нашла, создала… А почему не торопиться?
– А рвы? А стрекала? А камнемет? А те двести тысяч стрел, что нам привезли? Что, добру пропадать? Я жадная! Я подожду ополчение. Пусть придут. Пусть отведают. И когда они подожмут хвост и разбегутся – мы возьмем город.
– То есть нам заниматься внешней обороной?
– И внутренней тоже. Хороший гарнизон будет делать вылазки. А уж видя помощь – и плохой себя попробует! Полагаю, недели две на подготовку у нас есть. Давайте распределим работы…
Себе Немайн оставила город. То есть сходить туда раз‑другой, «поднять настроение» защитникам.