Кембрия. Трилогия

Коваленко Владимир Эдуардович

Первый визит в подземелье показался обескураживающим: ход оканчивался стеной из слежавшейся земли. Немайн вскинула глаза вверх. Никаких признаков проседания свода. Зато на стене нацарапано: «FODITE». «Ройте».

– Будем рыть, – пожала сида плечами. – Ничего другого не остается. На всякий случай держите наготове клеть.

Ее немедленно оттерли. В благожелательность писавшего не верилось, а зря. Через несколько минут работы один из заступов стукнул о крышку сундука. Дренаж работал – и старинная вещь рассохлась, а не сгнила, сохранив внутри кусок пергамента.

«Кто бы ты ни был – раз ты читаешь это, ты владеешь латынью и смог найти тайный ход. Раз он тебе интересен – ты или осаждаешь саксонскую твердыню, либо заботишься о безопасности,

отвоеванной у врага. Если ты сакс – прими мое проклятие, убийца, быть может, оно хоть немного отравит тебе победу. Если ты бритт или римлянин – тебя благословляет Сибн верх Кинвайл, королева Кер‑Глоуи. Я последняя в моем роду, а потому завещаю королевство тому, кто освободит его, – потому что мой Кер‑Глоуи пал, и только каменная базилика пока стоит, дав приют последним защитникам. На улицах – гарь и крики, и за последний час к нам не удалось прорваться более никому из граждан. Остается заключить, что королевства более нет: лучшие граждане погибли вместе с моим отцом и братьями на поле близ Дирхэма, остальные умирают теперь. Немногих спасшихся мы вывели отсюда через подземный ход. Я, однако, остаюсь, как и полсотни защитников, для того, чтобы враг не сразу начал искать беглецов. Полагаю, мы займем саксов не меньше, чем на два дня. За это время мы засыплем ход хотя бы локтей на пятьдесят и замаскируем ход деревянным щитом, благо в помещении, куда он выходит, стены обиты дубовыми планками. Надеюсь, саксы не заметят, что часть обивки несколько новее, или решат, что это следы ремонта. Еще я должна тебе сказать, что выйдешь ты в базилике – вряд ли варвары ее разрушат, скорей, используют для чего‑нибудь. Это большое каменное здание в центре города. В нем удобно накопить войска перед внезапным ударом. Будь осторожен, мой друг, и отомсти за нас хорошенько! И не забудь вспомнить добрым словом тех, кто в день поражения верит в окончательную победу своего народа. Сибн».

Строки ровные. Ни кляксы, ни помарки – а их так легко сделать заостренной деревянной палочкой, какими иные ретрограды и посейчас пишут, не желая признать, что гусиное перо куда удобней. Да еще ворчат, что птичек жалко.

– Я напишу сагу, – сказал Харальд, услыхав перевод. – Сагу, эпичней сказаний об Инглингах! Суметь отомстить через долгие годы после смерти… Когда это случилось?

– Семьдесят лет тому назад. Хвикке тоже помогали уэссексцы, тогда и они совсем зверьми оставались. Потом город еще несколько раз из рук в руки переходил. Возвращаемся! Документ нужно сохранить. А еще – послать к Артуису. Архив префекта Западной Британии римляне отсюда перевезли в Кер‑Леон, значит, он мог уцелеть. Мне нужны планы города, каменных зданий, канализации, укреплений… Все, что найдут! Кто у нас хорошо знает латынь… Эйра, сдается мне, что это твоя работа!

Которую никто не возьмется делать в одиночку. Вся небольшая дружина Немайн – в сопровождение. Дороги пока опасны. Оруженосцев, что послания возят, за три поездки, даже если ни одного врага не видели, в рыцари посвящают. А опоясанные рыцари такие рейды считают, ибо это почетно, сказать в старости внукам, сколько раз ты прорывался сквозь страну врага. Но блокгаузы – еще одно сидовское слово прижилось – стоят, а на них – все те же ведьмочки, уже ничуть не усталые. Свыклись. Да и работа стала не то чтобы легче – обыденней. Одна, выписывая в толстую книгу расход фуражного зерна, даже успехами похвасталась.

– Вот!

И продемонстрировала висящую на шее монету с дырочкой. Золотой.

– Мне это дал Эмилий, – объяснила, – за то, что я с деревянными дощечками придумала.

– Но это ведь просто монета. Зачем было делать дырку? Солиды принимают на вес.

– Три причины. Чтоб не потерять. Чтоб все видели награду…

– А как понять, что это награда? Солид и есть солид. Ценная денежка, да и только.

– Так она ж в книги все вписана. «За сообразительность, сбережение средств и времени –

Ллиувелле из Аннона, один солид». И в мою, и Эмилия. А с нее и в контору в Кер‑Мирддине внесут. Так что разменяю – и не будет награды. Это третья причина, зачем дырочка. На высверленное я поросенка купила. Люблю вкусное!

Мясоедка. Наверняка пример с Майни берет! Снова дорога, снова станции, уже без ведьмочек, и гарнизон похлипче. Своя земля. Гвент. Тут местные грамотеи сидят. Но ей не за серые стены шершавого камня. Ей в лагерь рядом с городом. У армии Гулидиена – дневка? Нет, не дневка, вредные гвентцы дальше не пускают. А Майни пропустили. Впрочем, Артуис тогда еще короноваться не успел и боялся, что соседи оспорят трон. Теперь же подтянул войска из Эргинга, задобрил гарнизон столицы и почуял силу. Значит, раздать письма, помочь епископу в поисках – и назад во весь опор. Не хватает к битве опоздать!

Вот уж не ждал преосвященный Дионисий, что в далекой Камбрии нахватается архивной пыли больше, чем за все расследования в славном городе Риме! Не один, но людей не хватает, а сводная сестра Августины совершенно ничего не понимает в архивных делах. Архив же в пристойном состоянии, и знающему человеку не придется перебирать все свитки и тетради подряд. Сказано предками: хранить – вот и хранят. Даже не перемешали почти! Пыль, правда, вытирать ленятся. Король Артуис мог бы помочь грамотеями, да не верит, что малый клочок телячьей или козьей кожи может спасти тысячу жизней. И дел у него полно: в поход собирается. Слава Господу, на саксов, а не на Гулидиена. А ведь усобица могла и произойти. Если б не треугольные уши сиды! Одно шевеление – мир вместо войны, союз и гарантия приращения границ в обмен на присягнувшие владетелям юго‑западной пятины земли Глиусинга.

Вряд ли король Гвента при этом сильно выгадал – ему пришлось признать западного соседа верховным правителем Британии. А обещанные земли по Северну хороши, но не населены. Даже хуже – еще населены. Теми, из кого подданных не сделаешь. И воевать за них нужно. Но земли богатые. И размером, как оба его нынешних королевства, Гвент и Эргинг, вместе взятые, да и половина Глиусинга влезет. А добрые подданные найдутся. Во внутренних королевствах, не тронутых войной, всегда найдутся желающие рискнуть пограничным житьем ради жирных полей. А не хватит – есть Ирландия, есть Албания и Дал‑Риада. Скотты не саксы, договориться можно. Есть и зажатый между Нортумбрией и пиктами Стратклайд, переполненная безземельными беженцами после уэссекских завоеваний Думнония, да и из Бретани, глядишь, потянется струйка обратных переселенцев…

Собственно, торговаться Артуис торговался, а выбора не имел: неизвестно откуда взявшиеся стихи ползали по Кер‑Венту, заставляя хватать оружие и готовиться к походу. Не со своим королем – так с чужим. Оно и лучше – добровольцам не нужно служить бесплатно.

Строчки были нарочито безыскусны, кое‑где хромал размер, где‑то сбивался ритм. Да и структура проста, даже топорна. Ни рифм в середине строки, ни сложных аллитераций. Только слова поднимали ярость, которая вела и не отпускала. Хотя бы потому, что от проклятых строк перед глазами вставал образ друга и красная пелена ярости. И где она слова такие отыскала? «И пока его не убил, помолчи о своей любви». Епископ подозревал, кто написал гимн ненависти, и намеревался очень серьезно поговорить с Августиной. О грехе гнева и о достойном христианки милосердии. Но булаву к поясу привесил.

Гулидиен уже раздал больше половины пока не завоеванных земель: что на западе – Гвенту, что на севере – Роксетеру, так и у мерсийцев будет меньше поводов ворчать. Странная судьба ждет восток и юг: король Британии станет вассалом собственного вассала Пенды как граф Кер‑Кери. Подати будут те же – люди другие. Король Мерсии согласится, предателей в жизни не прощал! А если кто из саксов не хочет уходить – к его услугам северная часть страны. Если и Окта не возжелает гнать изменников поганой метлой.