Путь до "Головы Грифона" Немайн буквально пробежала. Махнула ушами сторожам – и в любимое уже кресло. Свитки проматывать. Руки аж зудели. В течение первых глав мир исчез, сменившись поступью железной пехоты, начавшей с семи холмов и покорившей половину мира.
Потом, когда вернулись звуки, и глаза начали различать образы из‑за пределов пожелтевших полей, Немайн расслышала обеспокоенный голос трактирщика:
– Леди Немайн, ты меня слышишь?
– Извини, Дэффид, зачиталась. Что‑то случилось?
– Ничего особенного, просто ты сидишь в одной позе весь вечер. И еще хотел спросить – ты носишь плед нашей расцветки. Мне это очень лестно, но, может быть, захочешь такой же своей? Мои девочки с удовольствием соткут.
Немайн пожала плечами:
– Если я в этом доме просто постоялица…
– Никоим образом! – выпалил трактирщик.
– В таком случае, я намерена носить цвета твоего клана.
И чуть заметно улыбнулась. Зато ушами отмахнула, как крыльями. Клирик был собой очень доволен. Ведь вздумай он согласиться на новый плед, сразу пришлось бы отвечать – а какие они, цвета клана де Данаан? В песнях об этом не пелось.
– А чем ты так увлеклась? – поинтересовался Лорн, аккуратно соля пиво. – Что за книга?
– Вегеций. На мой взгляд, с устройством полевого лагеря он не прав. Четырехугольная форма не дает никакого выигрыша, только облегчает работу армейским инженерам. Круг или шестигранник обеспечили бы большую защищенную площадь при той же работе для солдат, звездообразные формы – лучшую оборону. Но здравые мысли у него попадаются.
И
снова уткнулась в свитки.Назавтра Немайн решила поменять заложника. Поверх платья Альмы, надетого, чтобы размягчить Амвросия, набросила плед цветов Дэффида. Дабы еще раз подтвердить намерение соблюдать законы гостеприимства. Поскольку было жарко – перебросила через плечо, свернув спереди, как шинельную скатку, сзади оставив болтаться.Отношение изменилось. На самую чуточку. Но подчасок на воротах осмелился отвесить неуклюжий комплимент. Детей снова окликали, но не так тревожно. Ставни как были, так и остались нараспашку. От королевского дворца доносились разудалые вопли гуляющего гарнизона.Сэр Олдингар был прав. Феодальная дружина, нерегулярное войско. Главные враги, саксы, далеко. Беспокойных соседей нет, все братья короля, и отношения – не разлей вода. И остается всей карьеры, что есть начальство собачьими глазами, а радости – гулять, когда король отвернется. Тем более, что караулы выставлены и бдят.Поэтому, когда на горизонте встал столб дыма, Кер‑Мирддин отреагировал быстро, но не слаженно. Ворота – и внешние, и внутренние, – разом захлопнулись, гнусавые голоса рожков возгласили тревогу. Вскоре к рожкам присоединился звон била, призывающего городское ополчение на стены.И тут сэру Олдингару не повезло. С архитектурой. Дверные проемы в домах камбрийцев были узкими. Чтобы проще оборонять. Но выбегать по тревоге, попутно прилаживая амуницию, тоже неудобно получается. Самым обидным было, что после вчерашнего рыцарь был трезв, как стеклышко. Зато те, кто избежал медицинских услуг, – нет. Рыцарь первым оказался в дверях – и это была решающая ошибка. Ему подкатились под колени, навалились на спину и прошлись сверху. А потом позвали мэтра Амвросия. Тот констатировал перелом бедра.Сиду сигнал тревоги застал как раз в саду у врача. Тристан – греческий вариант имени Немайн не понравился – отрабатывал все тот же удар. Сида поддерживала его энтузиазм очередной байкой "про Кухулина". Когда злой богатырь убил его учительницу, потратившую все дротики и сломавшую копье, разрубил пополам вместе с колесницей, тринадцатилетний «Кухулин» подстерег негодяя, и, пока тот насмешничал, выхватил ивовую палку и убил врага несколькими ударами по голове.Сама сида между россказнями вспоминала защиты, особенно те, в которых участвуют обе руки. И «подлые» приемы, негодные на дуэли, но вполне уместные при абордаже или в кабацкой драке. Крабья походка испанского фехтовальщика уже получалась сама собой, когда звон била и вопли рогов заставили прервать тренировку.Немайн прибилась к ополчению – что никого не удивило. Состоять в ополчении – привилегия доступная любой приличной горожанке. Отказывать в ней богине войны? Разве сэр Олдингар не захотел бы делиться славой. На палку в руках косились. Но ополченческий топор был для Немайн совершенно чужд. Почему‑то отнесенный к категории оружия профессионалов, в отличие от булавы, кинжала или посоха. Который остался в «Голове». О чем Клирик пока не жалел. Поскольку лично драться не собирался. Прекрасно понимая, что если город возьмут, то Немайн либо прибьют на стене с защитниками, либо поступят так же, как с женщинами, оставшимися с детьми и при враче. Но помогать защитникам города намеревался именно так, как полагалось богине Немайн. То есть воодушевляя своим присутствием.Первый натиск пришлось отбивать страже, еще даже не понявшей, кто рванулся к стене из леса, таща в руках лестницы. Стражников было по двое в угловых башнях, да вдоль стены прохаживались двое. Несколько секунд – и половина напавших уже лезла вверх на стены. За лестницы нужно было держаться, так что щиты они завесили за спины. Вторая половина, вскинув луки, дала залп. Они почти не целились – и почти не попадали. Не в кого было: ополчение на стены еще не поднялось, а попасть в бойницу башни было совсем непросто. Лучники из башен успели выстрелить – и не по разу. Некоторые ухитрились попасть. Потом нападающим не повезло. Расчет был – внезапно забросить на стену половину небольшого отряда. А там… Они высоко себя ценили.И были правы. Когда вместо бегущих впереди ополченцев перед Немайн на расстоянии локтя возникла перекошенная от натуги и ярости рожа врага с торчащей из‑под нащечников бородой, спас ее только "рефлекс боксера". То есть фехтовальщика. Правая рука положила палку на левое плечо – как увесистый испанский меч. Левая присоединилась к правой – будь это меч, пальцы сомкнулись бы вокруг лезвия. Руки сами сделали тычок вперед, нанося позорящий удар в лицо. "Грубияну и варвару, подошедшему к тебе на расстояние кулачного удара, довольно и эфеса, не стоит марать клинка" – мелькнуло в голове. Срезанный под острым углом кол – это, конечно, не стальной эфес. Но роже хватило – исчезла внизу. Сида уперлась палкой в лестницу, нажала. Рычаг плюс рычаг: лестница тяжело поехала прочь от стены, поняла, что ее ничто более не держит, и освобождено рухнула назад.Лез по ней кто, или подгнившие колья во рву не попробовали человечины – Клирик не узнал. Пришлось спрятаться за бруствер – мимо длинного уха свистнула стрела, другая сердито взвизгнула, наскочив на каменную стену вместо мягкой плоти. А сосед по стене уже валится внутрь города, сразивший его воин вырывает топор из пробитого щита ополченца. Но перекрестил ноги, сам виноват! Немайн уперлась в каменный бруствер и сделала выпад. Палка толкнула штурмующего торцом в живот, он попытался сделать шаг назад, ноги запнулись сами о себя. Воин потерял равновесие и полетел вслед за жертвой. Вниз было метра четыре: не сгруппировавшись, спиной вперед – верный покойник. Слева и справа снова только свои. Сида осторожно выглянула вниз. Тех, кого убила – или покалечила, по везению, – разглядывать было как‑то неудобно.Внизу стояли типичнейшие представители своего племени. Как на реконструкциях в Интернете. Кожаные куртки. Полосатые штаны. Здоровенные топоры. Хотя нет. Здоровенные для маленькой Немайн, для этих бугаев одноручные, у всех щиты за спинами. В руках почему‑то – луки, причем пользуются ими неплохо. Немайн снова укрылась – но повезло не всем, на стене захрипело и рухнуло. Заплетенные в косички бороды торчат из‑под шлемов. Один – в кольчуге, на шлеме белые крылья, за спиной багряный плащ. Точно из "Кольца Нибелунга" явился. Машет мечом и орет. Немузыкально.Сида поджала уши, как напуганный котенок. Норманнов быть не должно было. Но – были. Явились. Клирик мог даже предположить – откуда. Когда он ставил новый пирс в Тронхейме, потомки викингов хвалились разбоем давних времен, и уверяли, что на Оркнейские и Шетландские острова хаживали еще чуть ли не при Риме. Жаль, не расспросил тогда подробнее. Думал, не пригодится.Ничего удивительного, если кого из давних предков тех веселых и чуть безалаберных ребят занесло сотней‑другой миль южнее. Хотя… Европа узнала о ярости норманнов столетием позже. А значит, этим молодцам оставить наследников не светило. Скорее всего, под стеной собрались живые трупы. Зомби, так сказать. Клирик вполне себе представлял, как это должно произойти. Попытка штурма. Вернувшийся с охоты король. Удар королевской дружины в спину ничего не подозревающих разбойников… Если бы им удалось ворваться на стены с хода – другое дело.Собственно – удалось. Оглядываясь, сида заметила: ополчение умылось кровью. Полегло больше половины защитников северо‑восточной стены. Так что, если б город обороняла только королевская стража – или даже только мужчины – норманны уже взяли бы Кер‑Мирддин. Победу ополчению принесло излюбленное героическое оружие врага – топоры. С копьем на стену конечно, лезть труднее. А меч в эти века по карману только весьма зажиточному воину. Топором же особо не оборонишься. Обычно это не было недостатком. Но при всем умении викингов, при всей их ярости – щиты у них были еще за спинами. И это бы не беда – пойми ополченцы, с кем имеют дело, да успей испугаться.На
северо‑западной стене Кер‑Мирдина произошло редчайшее для темных веков событие: встречный бой пехоты холодным оружием на взаимное истребление. В века, когда организация и дух пеших армий упали, те, у кого слабее нервы, всегда показывали спину. И происходило то, что римляне называли словом coedes. Резня. Если и доходило до рукопашной – как во времена Канн, Пидны и Фарсала, то сторона, понесшая более высокие потери в первой стычке, обычно бежала и гибла. А викинги были храбры – иногда до самоубийственности. Сила духа принесла многие победы. Но именно на этот раз – не сработала.Если бы ополченцы успели испугаться, их, защищающихся или бегущих, перебили бы всех. Но они торопились вперед. Не биться, не спасать город – всего лишь занять положенные места на стене. При виде врага получали удар. Иногда успевали нанести удар сами. Если срабатывала выучка, когда враг еще не высвободил оружие из впереди бежавшего. Если в рядах ополчения оказывался опытный воин. Викингов смяли массой. И, заплатив двумя‑тремя жизнями за одну еще не сообразили, что отделались дешево.Когда на западную стену подошли подкрепления, да после потери половины бойцов, шансов северные грабители не имели. Но пригород оказался в их власти. Возникла извечная проблема заложников. Трактир пока не пал, но взять приступом добротный каменный дом всяко легче, чем крепость с фанатичным гарнизоном.Викинги тоже не были счастливы. Неполная половина их дружины уже была мертва. Добыча – а нацеливались они, верно, на королевскую казну – внутри, за стенами. Взять ее теперь было затруднительно – на стенах осталось не меньше полутора сотен защитников. Ополчение. С другой стороны – а викинги кто? У этих особого боевого опыта нет. Не считать же усмирение туземцев на Оркнеях и Шетландах! Долгое плавание и шторм сил тоже не добавляют. Ну и просто их ввосьмеро меньше.Но открывать ворота и атаковать – на это защитники города пойти не могли. В поле мастерство и ярость норманнов позволили бы им взять верх. Выманить защитников было реально, устроив штурм трактира. Но это значило превратить их преимущество из восьмикратного в десятикратное, а то и больше. Скольким кер‑мирддинцам стоила жизни отчаянная атака, вождь норманнов не знал. Зато видел, как половина его воинов ворвалась на стены – да там и осталась. И перешел от тактики террориста‑победителя, к тактике террориста‑проигравшего.Подошел вразвалку к воротам. Поймал шитом пару стрел, и проорал на ломаном саксонском:
– Выходите, трусы! Не то мы зажжем пригород.
Еще одна стрела. Без толку.
– Я бы зажег и так. В качестве тризны по тем парням, что вы убили наверху. Но – у меня есть брат, которому пора стать морским королем. И я предлагаю поединок. Мой брат убьет вашего лучшего бойца, вы заплатите нам полста серебряных марок. И мы уйдем. Со славой и деньгами! А вам останется пригород.
Клирику было паршивее всех. Во‑первых, он если не знал, то хотя бы догадывался, что такое викинги в бою. Во‑вторых, понятия не имел, на что способен сам. Случись набег вчера, полагал бы – ни на что. Но владение рапирой‑мечом было. Рапиры – не было. Мечи были слишком коротки или слишком тяжелы. Не по восьмипунктовой силе эльфийки работенка – держать в вытянутой на уровне плеча руке два килограмма железа. Не секунду, не минуту – столько, сколько потребует бой. В руках, вместо привычного уже посоха, только ивовая палка. Ивовая палка против меча или топора.
Едва ли не самым паршивым было осознание, куда сдвинется история, если сейчас его убьют. Если викинг зарубит богиню войны на глазах у камбрийцев, то город они наверняка сдадут… Но по законам гостеприимства сида должна была защитить тех, кто предоставил ей кров. И чей плед она носила.
…Дэффид с семейством приготовился к смерти. Довольно дорого оплаченной. Заезжий дом был крепостью, и камни, из которых он был сложен – были камнями крепости. Старого римского форта, разрушенного в одной из усобиц. Прадед нынешнего короля не смог восстановить укрепление после очередной осады, камни с развалин ушли на строительство церкви – и трактира, который стал честно исполнять роль предмостного укрепления. С одной стороны – заливной луг. Штурмующему другую полетят в спину стрелы с городской стены. Подкачали только выходящие на север и запад, но там и встали лучшие бойцы.
У каждого окна стоял защитник – а чаще защитница – с копьем или луком. Случись налет вечером, в гарнизоне оказался бы цвет городского ополчения, ветераны походов Кадуаллона, сами взявшие не один дом и не один город. И настоящая богиня войны. Что Немайн будет драться сама, трактирщик и в мыслях не имел. А вот напугать хотя бы часть врагов до смерти, воодушевить защитников – это она могла. И, конечно, сделала бы. Но – не судьба. Зато город выстоял. И раз уж сида напялила плед его клана, мстить за кровь она будет вместе с кланом. Дэффид даже улыбнулся в предвкушении. Все‑таки не за каждого смертного врагам мстят богини!
Кейру, как мужчине и горцу, досталась бойница первого этажа, выходящая на север. Оттуда хорошо просматривались римская дорога, городские ворота и варвары перед ними. Из лука, увы, не дострелить note 4 .Он видел вождя варваров. Что тот кричит – едва разбирал. Но понял – вызов на бой. Тот повторил раз и другой. Город поединщика не выставлял. Куда подевался сэр Олдингар, и почему отлынивает от своего долга, Кейр не понимал. Но мало ли что могло случиться в свалке на стенах?Варвар угомониться не желал. Порыв ветра донес лающие саксонские слова:
Note4
4
– Последний раз предлагаю поединок. Если случится чудо, и ваш воин победит, мы уйдем. Да есть ли среди вас мужчины?!
И на этот раз бандит получил ответ. Знакомый голос простуженного ребенка откликнулся:
– Похоже, только я!
Глава 3
КЕР‑МИДДИН
Год 1399 ab Urbe condita. ИюльИз римской крепости выбраться оказалось немногим легче, чем штурмовать. Хорошо хоть гарнизон не сопротивлялся. Напротив, случившийся рядом кадр городской стражи обрадовано вызвался организовать и проводить. Для него выпустить одного человека наружу из осажденной крепости – хорошо отработанная операция. Со стены пришлось спуститься – рядом несли раненых, навстречу подходили подкрепления с других стен – к потерне, тесному проходу в толще стены. Стражник запалил факел, хотя идти было два шага. Внутренняя дверь, ловушка, внешняя дверь. И два метра до небольшой полукруглой насыпи, за которой начинался откос рва. Тут Немайн замешкалась.
– Что стоишь? Прыгай, – предложил стражник.
"Прыгай"… На Немайн был «варварский», широкий наряд – двигаться удобно, а вот прыгать неприлично. Валиться боком или придерживать юбки руками – можно и покалечиться. Особенно, если не удержаться на площадке и скатиться в ров, на торчащие из болотистой жижи колья. Между прочим, антисептики неизвестны, поливать раны вином или уксусом – жертва языческим богам. Правда, могут прижечь каленым железом: огонь есть средство, отгоняющее демонов. Мелькнули перед глазами образы ролевых волшебниц – чуть ли не в кринолинах.
– Спустить тебя по веревке? – в тоне стражника возникло недоверие. Еще бы – богиня войны, которая высоты боится. Немайн отрицательно мотнула головой. Скинула плед. Перевязалась, как подпоясалась, чуть выше колен. Взгляд воина снова стал спокойным и даже мечтательным. Сида не трусиха. Сида – хорошая девочка, у которой есть небольшая работа в поле. Принести домой сноп из вражеских голов.
Земля, по сравнению с двадцать первым веком, стала жестче. По крайней мере, на площадке. А вот во рву – во рву было, несмотря на июльское тепло и короткие тени, зыбко и влажно. Подол намок и принялся тяжело раскачиваться, норовя заскочить под носки сапог. Так что Немайн в основном старалась не навернуться с откоса. В этот момент ее можно было убить совершенно безнаказанно, метнув копье или топор, но поединщик‑викинг агрессивных действий не предпринял. Начал что‑то говорить брату… Специально прислушиваться нужды не было – стоячие уши тащили в голову что надо и что не надо. А старонорвежский Немайн у Сущности выторговала.