Кембрия. Трилогия
Шрифт:
– А мое – на развитие их мира?
– Нет, тебя я скопировал. Там будет точная твоя копия. Только до входа в нашу игру.
– И что, тамошняя я и знать ничего про этого… Эту… Змею подколодную ничего не буду?
– Именно. Впрочем, вернуться в тот мир ты уже не сможешь. И узнать о судьбе двойника – тоже. Там‑то время остановлено, как и уговаривались. А когда будет запущено, мы прекратим всякое вмешательство и контакт между вернувшимися и оставшимися во вновь созданных мирах прервется.
Бывшая Колдунья задумалась. Ненадолго – чтобы
– А почему зеркало в гравировке? Не видно же ничего.
– Так считается красивее…
– Странно. Слушай, тебе же все было интересно… Ну и как? И не говори, что не попробовала за три месяца‑то!
Клирик принялся рассматривать руки. Потом сообщил:– Можешь считать, попробовал. Ребеночка заполучил…
– И на каком ты месяце?
– На первом. Привыкаю. Странно очень – вот существо, да? Сосет, орет, писается – и больше ничего, но хорошее! Как это так получается? Ах да, он еще сидеть умеет.
В последних словах звучала гордость. Колдунья замолчала, пытаясь уяснить, как начало беременности связано с "орет и писается". Этим перерывом воспользовалась Сущность.
– Итак, мы несколько отвлеклись от главного. Текущий баланс свершений. Воин – семь целых шестьдесят четыре сотых процента. Вор – два целых восемнадцать сотых процента. Жрица – или Клирик? – ноль целых пять десятых процента.
– А чего у рыжей так мало? – возмутился Воин. – Она вон вроде не в цепях…
– А ты не помнишь? – удивилась Сущность. – Ну не буду рассказывать. Это уже вмешательство получится. Скажу только, что абы кого в Монголию на показ Великому Хану не возят.
– А какая разница? Если в плен попался? – Воин грустно прозвенел цепями. Он пытался думать, а с его интеллектом, что в игре, что в реальности, это было очень печально. И сам процесс, и последствия. Но печальный и почти мелодичный звон цепей Клирику невольно напомнил…
– А ну‑ка, орочья башка, скажи: "Во имя всего святого, Монтрезор!"
– Зачем?
– А затем. А еще приляг. И руки над головой в стороны разведи…
– Лучше ноги, – хихикнул Вор.
– Зачем? – переспросил Воин.
Клирик снова полез в глубины рясы.– И чего только не приходится таскать с собой порядочной девушке, – с этим комментарием на свет божий появился аккуратненький геологический молоток, – помимо приемного дитяти! Хорошая, кстати, вещь. И образец отколоть. И в лоб засветить. И кольчугу пробивает только так.
Сущность поняла первой.– Так нельзя.
Воин просветлел лицом – дошло. Лег на каменный пол, как сказали. Клирик встал рядом с ним на колени, примерился… Все‑таки обернулся к Сущности.
– Можно. И что ты со мной сделаешь? Из царевны в лягушку превратишь? Про русский принцип –
– Угу.
Молчание. Бездействие.– Руби, чего ждешь.
– Скажи: "Во имя всего святого, Монтрезор!"
Вор хихикнул. Потом почесал затылок. Что‑то казалось неправильным…– Глупости. Руби.
– Скажи. И тихо позвени цепями. Бубенчиков, жаль, нет.
– Ты что, того? С прибабахом?
– Конечно, того. После трех месяцев девушкой.
– Нелюбленой, – встряла Колдунья, – или беременной. Не пойму…
– Вот‑вот. И вообще, я эльфийка. Ди‑и‑ивная. Мне положено быть того и с прибабахом. Говори. Жду.
– Бред какой‑то.
– Бред. Ну не хочешь…
– Хочу.
– Говори. И не забудь печально звякнуть цепями. Обязательно тихо и печально.
– Во имя всего святого, Монтрезор! – звон вышел громким и возмущенным, но Клирик решил не придираться.
– Да, во имя всего святого! – провозгласил он и обрушил геологический молоток на облюбованное звено. Клирик никогда не любил рассказов Эдгара Аллана По. И с Брэдбери тоже не во всем соглашался. С первого удара цепь не подалась – но зазубрина осталась внушительная. Оставалось долбить.
– Премии за деяние не жди, – склочно вставила Сущность между равномерными ударами.
Клирик безразлично пожал плечами.– Сумасшедшая, но наша, – объявил Воин. Немного подумал. – А раз наша, так прочее побоку. Кстати, как у тебя дела, рыжуня?
– Ноль пять процента, – напомнил Клирик. Бил он не слишком сильно, но точно, и Воин, который одно время подумывал забрать инструмент да покончить с цепью одним ударом, решил оставить дело специалисту… Все‑таки Клирик очень многое успел перенять у Лорна ап Данхэма. Даже не осознавая того.
– Прискорбно, – отозвался Вор, – но в женском теле ожидаемо. Хотя уже за одно то, что ты ухитрилась оставаться девственницей три месяца, лично я бы дал процентов шестьдесят. Я вот на грани Возрождения, Америку еще не открыли… И то. Дикость и разврат, уж поверь собственному психоаналитику его святейшества Иоанна Двадцать третьего… А у тебя там темные века!
– Но это ж двадцатый век… Или я что‑то не так понимаю, или ты прибился не к папе, а к антипапе. Постой, постой… Уж не к Балтазару ли милейшему, к Коссе? На могиле которого постоянно приписывают: "Бабник и пират?"