Керенский. Вождь революции
Шрифт:
— Начальник уголовно-сыскной полиции Петрограда, Кирпичников.
— Рад вас слышать, Аркадий Аркадьевич! Вы уже в курсе, что я теперь являюсь вашим начальником.
— Да, — коротко ответили из трубки.
— Ну, тогда с нетерпением жду вас, вместе с краткой справкой о количестве пойманных преступников и количестве преступлений в феврале, и ту же статистику, но уже за март. Да, еще меня интересует количество людей, употребляющих наркотики. Морфий, кокаин, гашиш и любые другие. А еще, из каких социальных слоёв происходит наибольшее количество
Какое количество преступлений совершают именно они, сколько из них грабежей, сколько убийств, сколько изнасилований. Любые, в общем-то, сведения об этом. Откуда доставляются наркотики, где сортируются, кто распространяет, много ли из людей, их употребляющих, непосредственно участвовало в февральской революции, а также в трёхдневных беспорядках после неё.
А ещё хотелось бы знать, сколько есть употребляющих среди матросов. Да, можно примерно. Я не настаиваю на точных цифрах. Хорошо, после двух я вас жду! — и Керенский осторожно положил телефонную трубку на рычаги аппарата так, словно она была из фарфора.
«Тэкс, к концу дня я буду многое знать, и можно делать выводы». Неожиданно его голову посетила новая мысль, и он снова схватился за трубку нещадно эксплуатируемого в этот день служебного телефона.
— Алё, Александр Иваныч? Да, дорогой, работаю, ага. У меня к тебе вопрос. Ладно, зайди ко мне, переговорить надо, раз ты так удачно не успел сбежать из министерства.
На том конце провода угукнули и что-то неразборчиво пробормотали.
Александр Иванович Коновалов, министр торговли и промышленности, положил трубку, быстро вышел из кабинета, и, чертыхаясь по дороге, направился к Керенскому. Там его уже ждали. И не успел он войти в кабинет, как сразу получил вопрос в лоб.
— Александр Иванович, а ты в курсе, сколько платят рабочим, которые работают на твоих предприятиях?
Этот вопрос для Коновалова оказался неожиданным. Он замялся, снял с себя очки и стал протирать их платком, который вытащил из кармана. При этом приятель Керенского смешно шевелил губами, видимо, вспоминал или подсчитывал. Наконец, он разродился словами:
— Трудно сказать точно, Александр Фёдорович. Ты ведь знаешь, зарплаты редко у кого одинаковыми бывают.
— И всё же? Нужно узнать, сколько в среднем получает рабочий у тебя на фабрике и у других фабрикантов по России, ну, скажем, в Орловской губернии и в Пермской. Еще отдельно предоставьте сведения, сколько получает рабочий в Петрограде.
— Но зачем тебе это нужно, Саша? Ты ведь не собираешься лично начислять им зарплаты из бюджета своего министерства?
Алекс Кей смотрел на своего друга и медленно закипал, как чайник на горящей плите. Этот увалень что, не понимает, откуда ледяной ветер дует? Или он думает, что если он своим рабочим платит достойную зарплату, то и другие поступают так же? Если он так думает, то всё очень плохо.
— Ты, Александр, кто по должности?
— Ты же знаешь!
— А ты ответь!
— Ну…Министр торговли и промышленности.
— Так
— Что? Прости, я не понял?
— Статистика цен на хлеб, мясо, рыбу, масло иииии… На топливо и на бензин.
— Но бензин не очень востребован, — еле слышно пробормотал Коновалов.
— Ну, не бензин, так керосин, какая разница. Любой народ хочет есть, хорошо одеваться, быть в тепле. Если мы сейчас повысим налоги, то люди будут нищать. Произойдёт социальный взрыв, после которого нас сместят. Если мы напечатаем много денег, чтобы покрыть дыру в финансах, они обесценятся, и нас опять же сместят.
Если мы будем брать много кредитов, а твои друзья заводчики и фабриканты начнут повышать цены на свои товары, то мы опять же возвращаемся к бунту. Ты хочешь ещё одну революцию, и посидеть за это в «Крестах»? А может, валяться окровавленным телом в канаве? Нет? И я нет! Если ты сам не хочешь понимать, то я сделаю это за тебя. Но почему таких очевидных вещей не понимает князь Львов? Очень странно, как по мне. А ещё нужно решать с землёй, но это уже не к тебе, — заметив недовольную гримасу на лице Коновалова, с досадой произнёс Алекс.
— Да, я всё узнаю, но…
— Никаких но! Александр Иваныч, дорогой! Узнай, пожалуйста, всё по ценам и зарплатам. Затребуй через своё министерство данные от всех губернаторов в кратчайшие сроки, и расскажи всё мне. Это очень важно, поверь. Обзвони их всех, пошли телеграммы, курьеров, но добейся от них ответных телеграмм, после чего немедленно оповести меня. Мы вместе с тобой будем думать, что делать дальше. У нас просто нет другого выхода.
— Саша, что ты пьёшь?
— Не понял. Мы с тобой вчера вместе пили одно и то же.
— Нет, — отрицательно помотал головой Коновалов, — Откуда у тебя столько энергии? Ты явно что-то пьёшь, и это что-то даёт тебе колоссальные силы!
Алекс только-только успокоился, но после этих слов его хладнокровие превратилось в мрачную решимость. Он встал из-за стола и, подойдя вплотную к Коновалову, сказал:
— Я просто не хочу сдохнуть, как собака под забором. Если мне суждено покинуть эту страну, то я не намерен влачить жалкое существование на чужбине, чего и тебе желаю! — и, отойдя обратно, четко проговорил:
— Александр, у меня очень много работы, мне нужны эти данные как можно быстрее, прошу тебя!
— Я выполню твою просьбу, как ты хочешь. Спасибо тебе за твои слова о помощи мне! — Коновалов надел на переносицу очки, после чего быстрым и немного нервным шагом вышел из кабинета.
Остаток дня прошёл ещё более спонтанно. Керенский звонил в разные министерства и разным людям. Звонили ему. Стучались в кабинет ожидаемые и нежданные посетители. К концу дня позвонил Скарятин и доложил, что указ о всеобщей амнистии подписали, так что все преступники будут выпущены уже завтра.