Кёрклендские забавы
Шрифт:
Он пошел следом за мной по лестнице, а я стала рассказывать, как выхаживала Пятницу.
– Я приведу его. Вы увидите, что ему уже гораздо лучше.
В гостиной я отдернула шторы и подняла жалюзи. Теперь комната выглядела гораздо веселее, впрочем, возможно, мне так показалось из-за присутствия Гэбриела. Когда он сел в кресло и улыбнулся мне, я поняла, что в синем платье, с уложенными в прическу волосами я мало походила на девушку в амазонке.
– Рад, что вам удалось его спасти, – сказал Гэбриел.
– Это вы его спасли.
Похоже,
Она воззрилась на гостя и, когда я попросила принести чаю, посмотрела на меня так, словно я велела ей достать с неба луну.
Спустя пять минут вошла Фанни. В ее взгляде полыхало негодование, и я рассердилась. Пора бы ей понять, что хозяйка в доме теперь я.
– Значит, у нас гости, – неприязненно процедила она.
– Да, Фанни, у нас гость. Пожалуйста, проследите, чтобы не задерживали с чаем.
Фанни поджала губы. Она хотела что-то сказать, но я отвернулась от нее и обратилась к Гэбриелу:
– Надеюсь, вам недалеко пришлось добираться.
– Из Томблерсбери, из «Черного оленя».
Я знала Томблерсбери. Это была крошечная деревушка, во многом похожая на нашу, милях в пяти-шести от нашего дома.
– Вы остановились в «Черном олене»?
– Да. Ненадолго.
– Приехали отдохнуть?
– Можно сказать и так.
– Вы родом из Йоркшира, мистер Рокуэлл? Впрочем, я задаю слишком много вопросов.
Фанни вышла из комнаты. Должно быть, направилась в кухню или в кабинет к моему отцу. То, что я сама принимала джентльмена, казалось ей неслыханным. Пусть думает что хочет. Настало время и ей, и отцу понять, что жизнь, которую мне здесь навязывали, была не только чересчур уединенной, но и совершенно не подходила для юной леди с моим образованием.
– Что вы, – успокоил меня Гэбриел, – прошу вас, задавайте столько вопросов, сколько пожелаете. Если я не смогу на них ответить, так и скажу.
– Где находится ваш дом, мистер Рокуэлл?
– Мой отчий дом называется Кёрклендские Забавы и стоит в деревне, точнее, на краю деревни Кёркленд-Мурсайд.
– Кёрклендские Забавы! Какое веселое название.
Лицо Гэбриела изменилось, всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы я поняла: мои слова заставили его почувствовать себя неуютно. Однако это указало мне и на кое-что еще. Гэбриел не был счастлив в домашней жизни. Что кроется за его унынием? Мне бы следовало усмирить любопытство к его личной жизни, но, как оказалось, сделать это было чрезвычайно трудно.
Я быстро прибавила:
– Кёркленд-Мурсайд… Это далеко отсюда?
– Миль тридцать, я думаю.
– А в наших краях вы отдыхаете. Значит, вы просто прогуливались на лошади по пустоши, когда…
– …когда случилось наше маленькое приключение. Я не меньше вашего рад, что это произошло.
Почувствовав, что временная неловкость преодолена, я сказала:
– Если позволите, я принесу Пятницу, чтобы показать его вам.
Когда я вернулась с собакой,
Пятница, лежавший в корзинке и слишком обессиленный, чтобы подняться, все же попытался это сделать. Он явно рад был видеть Гэбриела, длинные, элегантные пальцы которого ласково погладили его ухо.
– Вы ему понравились, – заметила я.
– Но главное место в его сердце занимаете вы.
– Я же первая его увидела, – напомнила я. – Оставлю его у себя. Позволите вернуть вам деньги, которые вы отдали той женщине?
– Даже слышать об этом не желаю, – отрубил Гэбриел.
– Мне бы хотелось знать, что этот пес только мой.
– Он и так ваш. Это подарок. Однако я соглашусь на определенную благодарность. С вашего позволения, я хотел бы приезжать сюда и справляться о его здоровье.
– Завести собаку – отличная идея, – сказал отец, подойдя к нам и посмотрев в корзину.
Пока мы так стояли, вошла Мэри, вкатив тележку с посудой. На подносе лежали горячие пышки, бутерброды с маслом и печенье, и я, усевшись у серебряного чайника, подумала, что сегодня самый счастливый день после моего возвращения из Франции. На душе у меня было так же радостно, как бывало, когда приезжал дядя Дик.
Лишь позже я поняла, что причиной тому было появление в доме существа, которое я смогу любить. У меня был Пятница. Тогда я еще не думала о том, что теперь у меня был и Гэбриел. Это пришло позже.
Следующие две недели Гэбриел регулярно наведывался в Глен-хаус; к концу первой недели здоровье Пятницы полностью восстановилось. Раны его затянулись, а хорошая кормежка сделала остальное.
Он спал в своей корзине или следовал за мной повсюду. Я постоянно с ним разговаривала. С тех пор благодаря ему изменился наш дом и моя жизнь.
Пятница хотел быть не только моим спутником, но и защитником. В его блестящих глазах, когда он глядел на меня, светилось обожание. Пес помнил, что обязан мне жизнью, и, будучи существом преданным, никогда бы этого не забыл. Мы прогуливались вместе, он и я, и только отправляясь на конную прогулку, я оставляла Пятницу дома, а когда возвращалась, он бросался ко мне, радуясь так, как прежде радовался мне только дядя Дик.
Но был еще и Гэбриел.
Он продолжал жить в «Черном олене». Не знаю почему. В Гэбриеле было много такого, чего я не могла понять. Бывало, он рассказывал о себе, но даже тогда меня не покидало ощущение, будто он чего-то недоговаривает. Мне казалось, что он вот-вот откроется мне, что ему очень хочется это сделать, но он не может себя заставить и его гложет какая-то темная тайна, быть может, нечто такое, чего он сам до конца не понимает.