Кёрклендские забавы
Шрифт:
– Интересно. Представляю, как вам это нравится.
– Это место завораживает каждого, кто его видит. Как, впрочем, и все старинное. Только представьте, самому дому каких-то триста лет, но камни, из которых он выстроен, были обтесаны еще в двенадцатом веке. Конечно, это не может не производить впечатление. Вы тоже это почувствуете, когда…
Он замолчал, и я заметила, как его изящно очерченные губы тронула медленная улыбка.
Я по натуре человек прямой и никогда не умела ходить вокруг да около, поэтому сказала:
– Вы предлагаете
Улыбка на его губах стала шире.
– Я же был гостем в вашем доме. И был бы рад, если бы теперь вы посетили мой. – И тут его словно прорвало. – Мисс Кордер, скоро мне нужно будет возвращаться.
– А вам этого не хочется, да, мистер Рокуэлл?
– Думаю, мы с вами успели стать близкими друзьями, – промолвил он. – Во всяком случае, я это чувствую.
– Мы знакомы каких-то три недели, – напомнила я.
– Но обстоятельства исключительные. Прошу, зовите меня Гэбриел.
Поколебавшись, я рассмеялась.
– Что значит имя? Наша дружба не может стать крепче или ослабнуть, зови я вас хоть по имени, хоть по фамилии. Что вы собирались мне сказать, Гэбриел?
– Кэтрин! – почти прошептал он, повернулся на бок и, опершись на локоть, посмотрел на меня. – Вы правы. Я не хочу уезжать.
Я не глядела на него – боялась, что мой следующий вопрос прозвучит грубо, но не удержалась и все же задала его:
– Почему вы боитесь возвращаться?
Гэбриел отвернулся.
– Боюсь?! – воскликнул он. – Кто сказал, что я боюсь?
– Значит, мне показалось.
Между нами на несколько секунд повисло молчание, потом он произнес:
– Как бы мне хотелось показать вам Забавы… аббатство. Как бы хотелось…
– Расскажите о них, – попросила я и прибавила: – Если хотите… только если хотите.
– Я хочу рассказать вам о себе, Кэтрин.
– Так сделайте это.
– Последние недели были самыми интересными, самыми счастливыми в моей жизни, и все благодаря вам. Причина, по которой мне не хочется возвращаться в Забавы, проста. Мне придется расстаться с вами.
– Мы могли бы встретиться снова.
Гэбриел снова повернулся ко мне.
– Когда? – спросил он, и в его голосе послышались – или мне это показалось – сердитые нотки.
– Когда-нибудь. Знаем ли мы, сколько нам осталось?
– Как странно вы говорите… Как будто думаете, что кто-то из нас… или мы оба… можем завтра умереть. – Его щеки немного зарумянились, отчего глаза как будто загорелись еще ярче. – Никто не знает, когда придет его смертный час.
– Какие мрачные речи. Мне девятнадцать. Вы говорили, что вам двадцать три. Люди нашего возраста не думают о смерти.
– Но, очевидно, не все. Кэтрин, вы выйдете за меня?
Должно быть, потрясение, которое я испытала в тот миг, со всей очевидностью отразилось на моем лице, потому что Гэбриел рассмеялся.
– Вы посмотрели на меня как на полоумного. Вам кажется странным, что кто-то хочет на вас жениться?
– Я не могу отнестись к вашим словам серьезно.
– Вы должны,
– Но как вы можете говорить о браке после столь краткого знакомства?
– Мне оно не представляется таким уж кратким. Мы с вами встречались каждый день. Я знаю, что кроме вас мне никто не нужен, и хочу только одного: быть с вами.
Я замолчала. Что бы там ни думала обо мне Фанни, до сих пор у меня не возникало мыслей о браке с Гэбриелом. Мы с ним стали близкими друзьями, и я бы затосковала, если бы он уехал, но когда я задумалась о замужестве, он показался мне почти незнакомцем. Гэбриел пробуждал во мне любопытство, был не похож ни на кого из тех, кого я знала, и благодаря таинственности, окутывавшей его личность, меня к нему влекло. Но до сей минуты я воспринимала его исключительно как человека, посланного мне провидением в важную для меня минуту. Я так мало знала о нем и ни разу не встречалась с его родственниками. Более того, когда речь хотя бы ненадолго заходила о его доме, я тут же начинала чувствовать, что Гэбриел отстраняется от меня, как будто в его жизни были тайны, которые он не готов со мной разделить. Ввиду всего этого мне показалось очень странным, что он вдруг решил сделать мне предложение.
Гэбриел продолжил:
– Каков ваш ответ, Кэтрин?
– Мой ответ: нет, Гэбриел. Мы многого не знаем друг о друге.
– Вы хотите сказать: вы многого не знаете обо мне.
– Может быть, это я и хотела сказать.
– Но что вы желаете знать? Мы оба любим лошадей и собак, нам приятно общество друг друга. С вами мне весело и радостно. Можно ли хотеть от жизни чего-то большего, чем ощущать радость и быть счастливым?
– А с другими… у вас дома… С ними вам невесело? С ними вы счастливы?
– Только с вами я чувствую себя полностью счастливым. Ни с кем другим я не смеялся так искренне.
– Не самый прочный фундамент для семейной жизни.
– Вы осмотрительны, Кэтрин. Вам кажется, что я слишком тороплюсь.
В это мгновение я вдруг почувствовала, как одиноко мне будет, если он уедет, и я торопливо произнесла:
– Да, вы правы. Просто мне кажется, что мы слишком спешим…
– Во всяком случае, – ответил Гэбриел, – мне не нужно опасаться соперника. Не говорите «нет», Кэтрин. Подумайте о том, как сильно мне этого хочется… и попытайтесь сами хоть немного этого захотеть.
Я встала. У меня пропало желание оставаться в пустоши. Гэбриел не возражал, и мы поскакали в деревню, где он со мной и попрощался.
Подъехав к конюшне, я увидела Пятницу. Он ждал меня. Пес всегда знал, когда я уезжаю на прогулку, и неизменно встречал меня в конюшне.
Терпеливо дождавшись, пока я передам Ванду одному из конюхов, Пятница бросился ко мне, изо всех сил показывая радость от моего возвращения. Многие собаки обладают этим чудесным качеством, но у Пятницы оно было развито сильнее, чем у других, потому что соседствовало с необычайной покорностью.