Керкопорта
Шрифт:
Адмирал кивнул.
– Вы пробрались в город, чтобы посмотреть на внутреннюю обстановку внутри Периметра, узнать настроения - насколько горожане готовы к сопротивлению или к сдаче, - сказал адмирал, - Всего навсего, - и повторил уже с совсем другой интонацией, - Всего навсего?
– Да, - Ио коротко кивнул.
– Они Вам настолько доверяют?
Ио пожал плечами.
– Видимо.
Адмирал развел руками.
– Ну так расскажите мне, что же Вы увидели.
– То есть? - Ио недоуменно уставился на Морозини.
Морозини нахмурился, скрестил руки на груди.
– Вы по своей воле взялись за
Ио с трудом захлопнул отвисшую от изумления челюсть. Потрясенно помотал головой.
– Ну что ж, как Вам будет угодно... Тогда у меня для Вас два известия - хорошее и плохое. Впрочем, об этом Вам самому судить. Первое: горожане не хотят падения города. Я видел только одну женщину, желавшую иного. Ее, как я понимаю, уже казнили. Они боятся вторжения неприятельских солдат, грабежей и убийств. Опасаются падения власти и последующего хаоса. Голода, разгула преступности, прекращения работы городской инфраструктуры. Воспринимают городскую власть, если не как добро, то уж точно - меньшее зло.
Адмирал кивнул.
– Это понятно. Я бы даже сказал - банально. А какое второе известие?
Ио холодно улыбнулся.
– Удивительное дело, снятия осады очень многие жители Города делом тоже не хотят. Даже если говорят обратное. В глубине души они привыкли к такой жизни. Уже забыли, что бывает другая. Страшатся перемен, неизвестности. Им не нужна свобода, они не хотят ответственности за собственную жизнь. Жесткий командный порядок, где кто- то за них решает, что делать, откуда брать средства существования, как жить и умирать - для них единственно приемлемый и комфортный. Прочный мир все это неизбежно изменит.
– Вот как!
– адмирал вытащил из пакетика и сунул себе в рот жевательную палочку, медленно заработал челюстями.
– Впрочем, есть и другие - те, кто привык не к безответственности управляемых, а к возможности повелевать и получить беспрекословное подчинение. Они тоже почувствовали вкус к такой жизни. Да хотя бы Вы.
– Я?
– с деланным изумлением адмирал ткнул себя в грудь.
– Насколько я понимаю, - сказал Ио, - лучшее, на что Вы можете рассчитывать после отмены военного положения - пост градоначальника. Ну разве сравнится он с должностью главы Совета Обороны? Того, кто может выдавать вражескому шпиону вот такие документы.
Ио вынул из кармана и бросил на стол мандат.
Адмирал расхохотался.
– Вы не представляете, как забавно это выглядит со стороны. Командующего обороной обличает подлый изменник, еще недавно планировавший, как бы ловчее сдать Город врагу.
– Я, всего лишь, хотел закончить кровопролитие, - вполголоса проговорил Ио, скорее, не адмиралу, а самому себе, - Там, в Иотапате, смерти оказалось слишком много. Так много, что я перестал понимать ее смысл. Она сама стала собственным смыслом и целью, дьявольским жертвоприношением, и ничем больше. И я захотел это прекратить.
Морозини вздохнул, встал из кресла.
– Вы, бен Маттафия, представляете наихудший из трех видов предателей.
– А какие бывают?
Адмирал оперся руками на крышку стола.
– Первые явным образом принимают сторону противника. Они, разумеется, опасней,
– И как же Вы мной распорядитесь? Теперь, когда Вы убедились, что ни с какой внутренней агентурой я не связан?
Морозини вышел из- за стола и с ледяным любопытством глянул сверху вниз в глаза Ио. Кивнул, похоже, получив ответ на не заданный вслух вопрос.
– Вы получите то, что заслужили.
***
По этой лестнице нечасто спускались. Ноги противно и опасно скользили по влажным и покрытым слизью ступенькам, которые Ио почти не видел. Его сопровождали четверо полицейских. Двое с факелами, двое с оружием на изготовку, будто собираясь немедленно вступить в бой. Замыкал группу неизменный и вездесущий капитан Феб.
'А, может быть, это и не один человек вовсе, а много разных. Просто все с одним и тем же полусонным выражением глаз из- под приопущенных век, - вдруг Ио пришла мысль, - С одинаковой скучающей уверенностью в своем праве, силе и правоте.'
Лестнице предшествовали кривые с неровными стенами бесконечные тусклые коридоры. Сначала там встречались люди, но вот уже целую вечность кроме Феба и четверых полицейских, неразличимых в гробовом молчании, вокруг Ио не было ни души. И вот очередная дверца, ничего не примечательная среди прочих, вместо очередного коридора сменилась неожиданно затхлым сырым запахом и длительным спуском.
Наконец, они остановились.
'Неужели это все?' - испуганно подумал Ио. 'Похоже на то, - спокойно, хоть и чрезвычайно удрученно отозвался откуда- то из его головы Иосиф бен Маттафия, - Прости, мальчик, я не хотел, чтобы так вышло'.
– Капитан, подождите!
– Ио решительно повернулся к Фебу, - Нужно вернуться! У меня важная информация для адмирала!
Феб недоуменно приподнял бровь. Сделал замешкавшемуся и вопросительно оглянувшемуся на него переднему полицейскому нетерпеливый жест, чтобы не останавливался.
– Да послушайте же. Я понял, что такое Город!
'Ну зачем? Какая бессмыслица...' - с досадой пробормотал внутри него Иосиф бен Маттафия, прикрыв воображаемое бородатое лицо незримой рукой.
– Бестолку рассуждать, когда закончится осада. Город и есть - то, что вечно находится в осаде, вечно с ней борется и вечно жаждет ее, - торопливо заговорил Ио, будто боясь не успеть, - Таков его смысл и содержание. Единицы - вроде Петрония, думают, что можно вынуть осаду из Города, и останется тот же Город - только лучше. Они не понимают, что осада, законы военного положения, мобилизационная экономика Города - его единственный стержень. Самое правильное, что может сделать Враг, чтобы уничтожить Город - просто уйти. И, таким образом, лишить смысла существования.