Керкопорта

Милютин Сергей Витальевич

От толпы отделился старый грек, слуга Петрония. Тяжко переваливаясь с ноги на ногу, не торопясь, подошел к Ио и протянул какой- то предмет, завернутый в кусок серебристого атласа. Ио развернул и узнал спасенную им чашку из индийского камня.

– Незнание освобождает от чувства вины, хотя и не защищает от последствий, - проскрипел старик, как плохо смазанный и давно не используемый механизм, - Но нынче от последствий и знание не защитит.

– Что это?
– Ио схватил грека за рукав, - Какая- то цитата? Это он приказал передать?

Старик

молча и печально посмотрел на Ио, помаргивая слезящимися глазами. Мягко освободил руку, и также тяжело ступая, пошел к похоронной колеснице.

***

Уже сунув ключ в скважину, Ио обнаружил, что дверь приоткрыта. В щель пробивался тусклый свет из окна. Ио осторожно вошел, держа палку наперевес, как копье. Гость стоял, скрестив руки на груди, спиной к свету.

– Здравствуйте, Ио. Как себя чувствуете?

Паукообразный силуэт с большой головой без подробностей выглядел еще гротескней, чем обычно. Ио выдохнул, опустил 'оружие' на пол.

– Здравствуйте, доктор, Вы меня немного напугали. Спасибо, хорошо. Чем обязан Вашему визиту? Сегодня, кажется, не понедельник?

– Так и встречаемся мы не в моей лечебнице, а у Вас в комнате, - заметил Гогенхайм.

– А что случилось?

Доктор пожевал губами.

– Меня интересует только один вопрос. Вы вчера заходили к Петронию Арбитру. Он Вас вызвал запиской. Что он сказал?

'А не много ли Вы знаете, доктор?' - подумал Ио. Потер лоб. Сел на кровать.

– Да знаете, ничего.

– Ничего?

– Я так и не понял, для чего он меня позвал.

Гогенхайм приблизился к нему. Внимательно сверху вниз заглянул в лицо. От докторского взгляда пациент слегка поежился.

– Но о чем- то же Вы говорили?

Ио улыбнулся.

– Как ни странно, о Вас, доктор.

– Обо мне?
– Гогенхайм отступил от Ио назад с выражением сильного удивления на лице.

Ио поймал себя на мысли, что впервые видит доктора растерянным. Как будто за его ответом Гогенхайму крылось что- то большее, чем Ио сам в нем увидел.

– Да, - с внутренним злорадством ответил Ио, - Петроний сказал мне, что перед самым началом осады, когда все уже было ясно, Вам предлагали место в одном известном университете. Там - по ту сторону стен. Но Вы остались в Городе.

– И это все, что он Вам сказал?

– Да, все.

– О Вас самом ничего?

– Да, ничего.

Доктор помолчал, разглядывая Ио пристально и холодно, как заспиртованныйм орган в стеклянной банке. Наконец, доктор кивнул, успокоившись.

– Хорошо, господин Ио, жду Вас в понедельник.

Гогенхайм шагнул к двери.

– А, кстати, почему Вы не уехали преподавать в университет? Это же хорошее предложение.

Доктор обернулся.

– Хорошее. Но я не мог оставить лечебницу.

'Однако, - изумился Ио, - А наш доктор не лишен высокого благородства'.

– Здесь у меня хороший шанс, - между тем, продолжал Гогенхайм, - наконец, сделать себе имя в медицинском мире, соответствующее

моему реальному уровню. Знаете, как различаются у врача возможности продвинуться в мирное время и на войне?
– заговорил Гогенхайм, все больше воодушевляясь, - При мире у врачей идет конкуренция за пациентов, а на войне их всегда не хватает. И талантливый человек имеет перепрыгнуть через всю эту закостенелую иерархию. А какой богатейший материал для исследований дают война и осада!

– Доктор, смерть Петрония как- то связана со мной?
– внезапно спросил Ио.

Доктор моргнул. Сделал шаг к двери.

– Нет, - сделал паузу, - Не знаю. Нет, не связана!

Обернулся. Ио почти испугался выражения его лица.

– Просто есть люди, которые не умеют жить в Городе во время осады, - медленно и четко проговорил Гогенхайм, - В мирное время могут сойти за умных, сильных, жизнеспособных. А в осаде теряются. Не понимают ее жестких требований, ограничений. И пытаются жить, как раньше. Просто игнорируют реальность. А реальность за это мстит.

И вышел.

Ио в сердцах швырнул чашку в стену. Раздался глухой стук и звон вдребезги разбившейся посуды. Ио тупо уставился на осколки, разлетевшиеся по комнате.

– Что же ты мне хотел сказать- то, поэт?
– проворчал Ио вслух, - Никому нельзя верить? Ничто не вечно? Не о чем не жалеть? Прости, я не понял твое послание.

'Не важно, - Ио мысленно махнул рукой, - Сегодня меня ждет прекраснейшая женщина Города, а, может, и мира'.

***

Елена появилась на пороге 'Каламарии' в чем- то воздушном, переливающемся оттенками зеленого с синим. Одеяние обволакивало тело женщины как облако или морская пена, не скрывая фигуры и отзываясь пробегающей волной на малейшее движение. Немногие посетители заведения затихли, разом восхищенно уставившись на нее. Кто- то несдержанно всхлипнул 'Афродита!' и замолк испуганно.

Красавица осмотрела слегка задымленное с запахами рыбы и красного вина пространство под низким потолком и радостно улыбнулась, завидев Ио. Крепкий высокий артиллерийский офицер в расцвете молодости с густыми черными усами и бакенбардами, лицом мужественным и немного глуповатым за соседним столиком восторженно подался ей навстречу, но заметил, куда обращен ее сияющий взгляд, и вежливо отвел глаза.

Ио подобрал трость и поспешил к Елене. Под руку проводил даму за столик.

– Я очень рада, что Вы пришли, - сказала Елена, усаживаясь.

– Конечно. Иначе и быть не могло, - заверил Ио, не сводя глаз с ее лица.

– У меня сейчас очень сложный период...
– Елена запнулась, поглядев на Ио искоса, - Мне очень нужна поддержка такого как Вы - мужественного, сильного мужчины.

Ио окончательно смешался. Все его заготовки, так долго репетируемые в уме перед приходом Елены, напрочь вылетели из его головы. Он просто смотрел на женщину, силясь что- нибудь сказать, с каждым мгновением все больше отчаиваясь.

– Кто это?!