Кетополис: Киты и броненосцы
Шрифт:
Лидия вздрогнула всем телом, медленно повернула голову, уставилась на брата.
– Откуда? Узнал откуда?
– Не важно. Человечек тут недалеко… Ждет-с. Кликну я его, пожалуй.
– Твоя взяла, Сай. Зови.
Коренастый бородач ввалился в мастерскую и подмигнул Саю. Лидия смотрела, насупившись, как Сай бесцеремонно достает из буфета бутылку водки, протягивает незнакомцу, как тот жадно пьет, как ходит кадык по толстой шее.
– Ну, горемычный, вроде молодой еще, значит, стерженек не потребуется, для форточника тучен – пружинки в колено не захочешь. Значит,
– Не колготись, мать, – бородатый ухмыльнулся. – Особое пожелание у меня имеется. Да ты не стой стоймя, как обиженная кокотка. Швартуйся.
Лидия послушно опустилась на диванчик у окна.
– Морзянят, что ты штопальщица, каких свет не видывал.
– Врут, – осекла Лидия.
– Может, и врут, – гость запустил пятерню в бороду и замер на секунду, раздумывая. – Жабры мне вшить надо, мать.
– Что?
– Жабры, мать, рыбьи жабры… Хорошо бы и плавник в хребет, но это ладно, это подождет… А жабры надо.
– Зачем? – Лидия изумленно подняла брови.
– А не твоя забота, мать. Не для красоты, понятное дело. Так вшить требуется, чтобы под водой дышать и не час и не два…
– Жабры… С собой? – Лидия часто задышала, подернулись глаза белой поволокой.
– А то! Мы люди запасливые… Сай! – Бородач подмигнул Ллойду-младшему, и тот извлек из-под кресла просмоленный мешок.
– Я же сказал, Питс, не удержится она – согласится. Это у нее как лихорадка. Одно слово – шальная.
Лидия слышала голос Сая словно через плотную пелену. Руки ее уже тянулись к ладному крепкому торсу бородача:
– Все хорошо… Хорошо. Только потерпи, миленький… Как надо сделаю…
Бородатый ушел, опираясь на плечо Сая, под утро. Ушел довольный, ухмыляющийся. В дверях подмигнул скабрезно:
– Слышь, мать. Если обманула – конец тебе, – он охнул, схватившись за грудь. – Ты теперь на крючке. За тухляков отрабатывать положено. Верно, братишка?
Сай подобострастно кивал. Подносил к изжеванным губам приятеля бутыль с ромом, обтирал пот с рябого лба батистовым платком.
Лидия сама задвинула засов. Поднялась в будуар, где, пристегнутая ремнями, металась в бреду большеглазая девочка. Рядом, притулившись на низкой скамеечке, клевала носом Аннет.
– Откуда Сай про подземов знает? – в голосе Лидии звенела злоба. – Ну?
– Матушка…
– Откуда? Кроме тебя и меня – никому не ведомо. Так откуда?
– Прости, матушка! – Аннет повалилась в ноги к хозяйке, обхватила туфли руками. – Помилуй! Думала, отговорит тебя братец! Уж больно дело опасное!
– Дура! – отпихнула Лидия служанку. – Дура! Теперь жди гостей с Мертвого порта. Не успокоится Сай.
– Ооох, матушка… – Аннет захныкала жалобно.
– Деваться нам некуда. Ты это… отваживай других помаленьку. Всех желающих не сумею скроить – сил не хватит. Да и незачем тут народу толпиться.
Так мастерская модистки Ван-дер-Ваальс закончила свое существование для городских денди, жаждущих удивительной обновы. Поначалу
Часы на ратуше пробили три. Анисья встрепенулась, захлопнула крышку «зингера», встала, потянулась за корзиной с глазетовыми оборками. Вошедшая в мастерскую Лидия подала старухе плетенку, поправила чепец. Внимательно оглядела гостя, что бродил по мастерской, пошатываясь и чертыхаясь еле слышно.
– Приляг. Нитки повытаскиваю.
– Поторопись, мать, – раздутый, с лицом, покрытым ровными швами, мужчина ходил из угла в угол, пошатываясь и тяжело дыша. – Долго еще?
– Да хоть сейчас ступай.
– Дело! Резница ты знатная, хоть и шальная. За жабры благодарю. Помогли мне жабры… Рому дай. Рожа горит.
– Нет рома, – отрезала Лидия.
– Зря. Горло смочить надо. – Питс говорил осторожно, едва шевеля растянутым ртом. – Слышь, мать, брательник твой давно заходил? Должок за ним завис.
– Не знаю, где он, и знать не желаю. А про долг забудь, откуда у непутевого деньги?
– Ни кита себе непутевый! – хохотнул гость.
– Иди уже.
– Ааа… Ладно. Пойду. Хоть скажи, на что я похож-то стал? Девки любить будут? – гость осторожно поднял руки, коснулся щек и тут же отдернул пальцы, словно обжегшись.
– Как и хотел, никто не признает. Никто. – Лидия закудахтала неприятным смехом. – Наперсток, покажем клиенту обновку.
Сиамка бросилась за ширму, выволокла оттуда высокое зеркало и поставила его посередине мастерской. Мужчина с любопытством уставился на свое отражение. Помолчал… недоуменно дотронулся до раскосых глаз, до переносицы в пятнах лопнувших сосудов, провел ладонью по лбу и зарычал горлом, стараясь не напрягать губы.
– Ты…Ты… Что натворила? В кого меня перемазала, а? Меня – Питса в желтомордого? Я тебя… Да я… – Питс начал наступать на Лидию, сжав ладони в огромные кулаки, но остановился, почувствовав, как холодное железо коснулось шеи, – Наперсток улыбалась, приставив к горлу гостя наточенную бритву.
– Ступай с богом. Я свое дело сделала, как и обещала. – Вдова прикрыла глаза, махнула сиамке: отпусти. – Не шали попусту. Слабый ты сейчас, все одно не справишься. Ступай, вор.
Наперсток отошла. Вернулась к машинке. Застрочила, напевая, словно это не она сейчас была готова вскрыть вены чужаку. Питс захлебывался яростью.
– Вор, значит? Сама на хапаный улов живешь и богадельню моролочью содержишь. Ты Питса запомнишь, паскуда, если жива останешься.
– Ступай. Вон порог. Из-за вас – жулья и сама намучалась, и Сая вы с пути сбили. Ступай, – твердила Лидия.