Кейджера Гора

Норман Джон

– На спину, - резко приказал Дразус Рэнциус, - колени поднять, пятки на полу.

Он заставил меня принять стандартное положение лежащей на спине пленницы.

– Ты хорошо смотришься у моих ног, шлюха, - бросил он.

– Спасибо, Господин, - с трудом выговорила я.

– Ты уже пересмотрела свои слова? Может, дальше будем говорить правду?

– Я люблю Вас, - прошептала я, задыхаясь от слёз.

– Лживая шлюха! – зашипел он, и зло пнул меня.

Удар был настолько силён, что меня, визжащую от боли, подбросило над полом. Можно не сомневаться, что в течение нескольких дней, на память о его неудовольствии у меня сохранится прекрасный синяк.

Перекатившись

на бок, я потянулась головой к пнувшей меня ноге и прижалась к ней губами. Лишь после этого поцелуя, я вновь приняла прежнее положении. Дразус уже отвернулся от меня и подошел к единственному стулу, стоявшему в комнате, к церемониальному стулу, богато украшенному, с изогнутыми подлокотниками. Повернув голову на бок, сквозь слёзы я следила за ним. Он также, усевшись на стул и сложив руки на подлокотники, принялся разглядывать меня.

– Разве Ты не должна стоять на коленях, шлюха?
– едко спросил он.

– Да, Господин, - отозвалась я, и снова принялась дёргаться, пытаясь принять вертикальное положение, лицом к нему.

Мужчина с интересом наблюдал за моими потугами. Вид у него был утомленный.

– Вот так рабыня завоёвывает воина, - усмехнулся Дразус Рэнциус.

– Именно я завоевана Вами, Господин, - постаралась объяснить ему я.
– Не Вы, а я.

– Но Ты делаешь меня слабым, - устало пояснил мужчина.

– Развяжите меня, - я предложила, натянуто улыбаясь, - и я сделаю Вас сильными.

– Самка слина, - улыбнулся он в ответ.

– Да, Господин, - согласилась я.

Он угрюмо вперился взглядом в угол комнаты, погрузившись в свои мысли.

– Как интересно и странно развиваются события, - наконец снова заговорил он.
– Я принимал Тебя за Татрикс, и моего врага. Потом, ради собственного удовольствия, со всем обилием женской жестокости, полагая, что я простой телохранитель, и не смогу ответить, Ты развлекалась со мной, заводя меня своей красотой, и мучая меня желанием. И вот всего несколько месяцев спустя, Ты оказалась в моей власти, уже в качестве моей голой, связанной рабыни.

Дразус медленно повернул голову ко мне, и внимательно осмотрел меня, медленно, полностью, убеляя пристальный интерес к каждому дюйму моего тела.

– Ты хорошо связана? – спросил он.

– Я – отлично связана, и абсолютно беспомощна, - ответила я.
– Это сделал со мной мой господин, Дразус Рэнциус из Ара.

– Подходящий ответ, - кивнул он.

Я промолчала.

– Возможно, я оставлю Тебя, - сказал мой господин.

– Пожалуйста, Господи, сделайте так, - взмолилась я, ведь я действительно любила его.

– Если я оставлю Тебя, - продолжил Дразус, - Ты останешься рабыней. Ты понимаешь, что это означает для Тебя, моя дорогая?

– Да, Господин, - радостно ответила я.

Я прекрасно понимала, что буду содержаться в абсолютных рамках строжайшей гореанской рабской дисциплины. Я должна быть прекрасной для него всеми возможными способами. Я вздрогнула.

– Ты веришь, что так и будет? – спросил Дразус Рэнциус.

– Да, Господин.

– Это хорошо, - заметил он, - что Ты веришь.

– Да, Господин, - прошептал я.

– Кажется, Ты боишься, - усмехнулся мой хозяин.

– Да, Господин, - признала я.

– Но прежде, Ты не боялась.

– Нет, - согласилась я.

– А теперь?

– Теперь, да, Господин. Теперь я почувствовала то, что прежде не смогла, то, что Вы достаточно сильны, чтобы покорить меня, и ужасно наказать меня, если я что-то сделаю неправильно, или не полностью не удовлетворю Вас.

– Верь этому, - спокойно сказал Дразус

Рэнциус.

– Я верю!

– Интересно, станешь ли Ты хорошей рабыней?
– поинтересовался он.

– Я буду стараться изо всех сил, Господин, - пообещала я.

Его оценивающий взгляд вновь заскользил по моему телу. Я выпрямилась, насколько позволяли стягивающие мои руки и ноги верёвки. Насколько же изумительно должно быть для мужчины, подумала я, иметь такую ничем неограниченную власть над женщиной, иметь её настолько подчинённой своим желаниям, и настолько совершено связанной. И насколько же это изумительно оказалось также и для меня самой, осознавать себя настолько его собственностью, осознавать себя, используемой им нетерпеливо и страстно для своего удовольствия. И какая женщина не захочет такого мужчину, в тысячу раз более сильного чем она, такого, кому она должна подчиняться, кого она должна бояться, кого она должна любить?

Я смотрела на Дразуса Рэнциуса.

– Это отличается от того, что было в Корцируса, не так ли?

– Да, Господин, - признала я.

Он отвёл взгляд, по-видимому, снова потерявшись в своих мыслях.

– Я могу говорить? – решилась я отвлечь его.

– Да, - разрешил Дразус.

– Это действительно настолько трагично, испытывать привязанность к рабыне, даже самую незначительную? – обиженно спросила я.

– Ты уже и так достаточно натворила, - предупредил он.
– Не стоит и дальше пытаться выставлять меня дураком.

Я промолчала, опасливо глядя на своего господина.

Дразус опустил голову, спрятав лицо в ладонях.

Насколько же болезненными, сложными и тонкими могут быть отношения между двумя людьми. Я попыталась понять, как я выглядела в его глазах. Казалось, он всё ещё видел меня, как если бы я до сих пор была свободной, и неуязвимой для наказаний женщиной, имевшей власть над ним, мучившей и презиравшей его, использовавшей его для своей забавы. Но, насколько я знала, я не сделала ничего такого, чтобы вызвать эти чувства, по крайней мере, до тех пор, пока он не отверг моих заигрываний. Что и говорить, там, в Корцирусе, я дала ему повод, чтобы считать меня презренной и мелочной. Но виной тому были глубоко вбитые в меня земные ценности, такие как, например, аморальная рациональность, и именно они, выйдя из меня, к его вполне понятному раздражению, привели к оскорблению его чести. Моя мелочность, моя неуважительность, которые я невольно выставила перед ним напоказ, относительно таких вещей как честь, достоинство, благородство, не прибавили ему уважения ко мне. Кроме того, оказалось, что он нашел меня, и я не смогла понять это полностью, безумно желанной. Это и привело к столь необычным и тонким отношениям между нами. И, несомненно, не малую роль в этом сыграли такие вещи, как его гордость и самосознание воина, его нежелание принять свою нежность ко мне, его страх перед чувствами и эмоциями, его завышенные требования в отношении своего поведения и образа жизни, столь свойственные его касте. Всё это привело его к полубезумному состоянию от накопившихся противоречий. И всё же, он вместе с Менициусом, рискнул своей жизнью и честью, освободив меня в лагере Майлса, и отчаянно пытался отстоять и защитить меня во время расследования проводимого Клавдием и высшим советом Аргентума. Это ли не свидетельство его глубокой привязанности ко мне? И при всём при этом, он рассматривал меня немногим более чем соблазнительную и коварную рабыню, ту, что даже не испытывая к нему никаких нежных чувств, сделает всё что угодно, чтобы защитить себя, и даже изобразит любовь к нему. Ну как мне объяснить ему, что я искренне люблю его?