КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1
Шрифт:
— Те, которые у меня сейчас, — да.
— Как поживает господин Гордон? Не болеет?
— Кто это? — невозмутимо поинтересовался Витяня.
— Вы хотите сказать, что покинули Израиль, не побеседовав с господином Гордоном?
— А если это действительно так, вы что, отправите меня обратно?
— Покажите мне ваш паспорт.
— Прошу! — Витяня протянул документы собеседнику.
— Хороший документ, — пробормотал Клаус, возвращая паспорт. — Умеют работать, носатые…
— Я должен натурализоваться
— Вы что-то игриво настроены, господин Мишин? — в голосе Клауса отчетливо сквозило раздражение немолодого человека, которого с утра беспокоила печень.
— Вы не очень обидитесь, юноша по имени Клаус, если я скажу, что вы действуете мне на нервы?
— Что? — от изумления у Клауса чуть отвисла челюсть.
— Ты вообще кто такой, твою мать? — непринужденно переходя на английский, вежливо поинтересовался Мишин. — Ты что мне здесь застенок НКВД устраиваешь? Я что-то тебе должен, хмырь? А может, ты спутал меня с кем-то и решил, что наши с тобой страны союзники? Я только прилетел из Израиля, дедушка, а на самом деле я — коренной москвич. С оч-чень Большой Лубянки. Слышал про такое учреждение? Быстро говори, зачем вызывали, пока я твою предстательную железу вместе с анусом не вырвал!..
— Да как вы… — Клаус попытался было что-то возразить, однако под хмурым, сразу приобретшим какой-то оловянный оттенок, взглядом Мишина тут же осекся.
— Испугался, дедунька, — все так же вежливо отметил Мишин и плотоядно улыбнулся. — Тебя, должно быть, не инструктировали, да? Ты, наверное, большая шишка тут, в Копенгагене? Резидент? Первый секретарь посольства? Карманный аналитик? Кто ты, срань в баночке?
— В таком тоне наш разговор продолжаться не может… — Чувствовалось, что Клаус, понемногу пришел в себя и начинает борьбу за так внезапно перехваченную инициативу. — Я вынужден прервать нашу беседу.
— Тогда всего доброго, дедушка!
Резко встав с кресла, Клаус сделал два уверенных шага к выходу, но затем остановился и вперил в Мишина презрительный взгляд.
— Послушайте, Мишин, я — полковник ЦРУ…
— А я — подполковник КГБ, — отрезал Витяня. — Составьте элементарную пропорцию между нашими возрастами и званиями, и вы сразу же поймете, чего стоит каждый.
— Разговаривая так безответственно, вы рискуете головой, Мишин!
— Напоминая мне об этом, вы рискуете своими яйцами, Клаус!
— Вы ведете себя не как профессионал.
— А вы, выпендриваясь передо мной, как купчишка в трактире? Как себя ведете вы, Клаус? Я не ваш агент, это во-первых. У меня достаточно сил и сноровки, чтобы закатать тебя под паркет здесь же, в этой изящной студии.
Это во-вторых. И, в-третьих: идя на встречу с таким человеком, как я, ты должен был принимать во внимание вышеизложенные обстоятельства. Так кто же из нас ведет себя
— Мы оба погорячились, — вкрадчиво проворковал Клаус, возвращаясь на свое место. — А потому…
— Не свисти, дед! — прервал собеседника Мишин, презрительно сощурившись. — Не мы, а ты. Ты погорячился. А теперь сообразил и пошел на попятную. Тебя что, не учили в твоем бардаке под названием «оплот мировой демократии», как надо разговаривать с профессиональным нелегалом?
— Давайте забудем об этом неприятном инциденте, — как ни в чем ни бывало предложил Клаус. — Я был не прав, однако и ваш темперамент…
— Что вы хотите от меня? — хмуро спросил Мишин, с наслаждением закуривая сигарету и используя в качестве пепельницы пустую коробку от «Мальборо».
— Меня уполномочили сделать вам предложение.
— Кто вас на это уполномочил?
— Руководство Центрального разведывательного управления США.
— В чем заключается это предложение?
— Давайте начнем с конца, — заговорщицки улыбнувшись, предложил Клаус.
— То есть?
— Давайте начнем с того, что ДАСТ вам это предложение. В том случае, естественно, если вы его примите.
— Стало быть, я могу его и не принять? — быстро спросил Мишин.
— Естественно. На такие дела под конвоем не идут.
— Так что оно мне даст?
— Пятьсот тысяч долларов в качестве оплаты ваших услуг, а также возвращение в Москву, в аппарат КГБ СССР, с условием сохранения вашего положения и офицерского чина.
Не отрывая тяжелого взгляда от Клауса, Мишин молчал. Его собеседник, явно довольный произведенным эффектом, откинулся в «полиэтиленовом» кресле и сложил на пухлом животике старческие руки.
— Вы давно работаете в Дании? — без видимой связи поинтересовался Мишин.
— Почти десять лет.
— Оно и чувствуется.
— Не понял! — морщинистое лицо Клауса сразу же утратило благостное выражение.
— Столь длительное пребывание на родине великого сказочника не могло не отразиться на вашей фантазии.
— В моем предложении реально все — от первой до последней буквы, — холодно возразил Клаус. — У вас нет ровным счетом никаких оснований не доверять мне. В конце концов, вам известно, с кем вы имеете дело.
— Меня приговорили к расстрелу, — глухо напомнил Мишин.
— Я знаю.
— За предательство.
— Мне это известно, — кивнул Клаус.
— А вам известно, кто меня приговорил?
— Да. Председатель КГБ Юрий Андропов.
— Даже если в это дело вмешается ваш президент, со всем его влиянием на цивилизованный мир, этот приговор все равно не отменят.
— А если все-таки отменят?
— Пятнадцать лет в тюрьме, — пробормотал Мишин. — Та же смерть, только медленная. Хрен редьки не слаще!