КГБ в смокинге. В ловушке
Шрифт:
Я вздохнула и, как кролик, завороженный неоновым взглядом удава, поплелась к ярко освещенной витрине бистро. Посидеть одной, побыть эти шесть часов наедине со своими мыслями, заштукатурить наглухо эту палитру ярчайших цветов серыми воспоминаниями о Мытищах, о Москве, о зловещем здании у метро «Дзержинская»...
— Мадам?
Передо мной стоял черноволосый гарсон в белой хрустящей куртке, молодой, плечистый: такому бы носить не подносы, а гири.
— Кофе, пожалуйста.
— Со сливками?
— Да.
— С бриошами?
—
— Может быть, мадам хочет перекусить?
— Попозже.
— Несу, мадам.
Я порылась в сумке и вытащила золотистую пачку «Бенсон энд Хеджес». Сигареты Юджина. По-моему, они даже сохранили его запах. В тот вечер, в отеле, мы так ни разу и не закурили. Вернувшись в «Плазу», я дала себе слово, что не буду
— О нет, это неистребимо.
— Ну, как там, в Буэнос-Айресе?
— Лето.
— Меня вспоминают?
— Тебя — с особой любовью.
— А ты как?
— Как видишь.
— Ты мне можешь не верить, Валя, но я действительно тебе рад.
— Мишин, если б я могла сказать то же самое! — я вытянула сигарету из пачки и прикурила от зажигалки, которую любезно поднес мне Витяня. — Ты меня встречаешь?
— Уже встретил.
— Зачем?
— Тебя же предупреждали в посольстве.
— Я спрашиваю, почему именно ты?
— А чем я хуже других? Встречаю, чтобы убедиться, что ты нормально прилетела и нормально улетишь, — Витяня щелкнул пальцами: — Перно, пожалуйста!
— Брехня! Они бы не стали так рисковать, посылая тебя для подобной ерунды в самое людное место в Европе.
— Ты у пас, Валюха, не ерунда. Ты у нас теперь особо ценный кадр, за которым нужен глаз да глаз...
— Значит, приглядываешь?
— Ну!
— Что, так и будем сидеть в бистро?
— Почему бы и нет? Побеседуем.
— О чем?
дурковатым, но на это вряд ли кто обратит внимание: в Париже достаточно наркоманок и просто дебилок. А еще через пять минут ты почувствуешь, как из твоих легких начнет улетучиваться воздух. Незаметно гак, но ощутимо. Правда, и тогда ты не сможешь закричать, поскольку дебилы лишены инстинкта самосохранения. Потом приедет скорая помощь, явится полиция и зафиксирует скоропостижную смерть гражданки СССР В. В. Мальцевой от острой сердечной недостаточности... Ну что, живописать дальше или будем говорить по душам?
— Поговорим...
— Что он сказал тебе?
— Кто?
— Твой новый хахаль.
— Когда?
— Когда спал с тобой,
— Витяня, а тебе не противно, а?
— Валентина, я не верю ушам своим: ты хочешь меня пристыдить? Меня?
— Ты помнишь, тогда, в лесу?..
— Ну.
— Когда мы прощались и...
— Сказал же, помню. Дальше что?
— А! — я почувствовала страшную усталость. — Ерунда, проехали.
— Договаривай! — Витяня ткнул сигарету в пепельницу и тут же закурил новую.
— Ну, мне показалось тогда, что ты...
— Что?
— Что ты еще не окончательно
волк вне закона. Что расследование обстоятельств бойни на вилле находится под непосредственным контролем директора ЦРУ. Что ты не жилец на этом свете. Что тебя с Андреем ищут все резиден-туры США и что к ним подключена также военная разведка НАТО.
— Я вижу, ты не поскупилась на краски, рисуя свою непричастность. Верно?
— Ну, во-первых, я действительно ни при чем, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. А во-вторых, я в точности выполняла инструкции Габена. Это он сказал, чтобы я все валила на тебя и Андрея.
— Сука! Вот сука! — Витяня закурил новую сигарету. — Я так и знал...
— Поэтому я и была так удивлена, увидев тебя в Париже. Мне казалось, что ты уже давно там, на Лубянке.
— Как же! — Мишин смотрел куда-то мимо меня и сосредоточенно размышлял. — Ты знаешь, что такое моторесурс?
— В общих чертах.
— Так вот, мой моторесурс до конца еще не отработай. Они там понимают, что за кордон мне дороги больше пет. Вот и хотят использовать меня напоследок по максимуму...
Всем своим нутром я почувствовала, что в нашей беседе наступил перелом. Витяня, по своему обыкновению, многого не договаривал, но я уже сама понимала, что происходит. По жестоким законам его среды обитания, этого Зазеркалья с тайнами, пистолетами, подслушивающей аппаратурой но получить все что хочешь, не используя при этом страх, неосведомленность, неуверенность... Короче, интуиция подсказывала мне, что надо перехватывать инициативу, иначе этот приговоренный к смерти и потому особенно опасный псих потянет меня за собой.
— Да, Вить, он сказал еще одну странную фразу...
— Что? — Мишин оторвался от своих раздумий.
— Он сказал, что тобою, возможно, будут торговать.
— Уже торгуют, — с неожиданной легкостью принял мою ложь Витяня. — За моей спиной, естественно, но я это чувствую...
— И что ты намерен делать?
— Думаю.
— Может, я могу помочь тебе чем-то?
— Ты?! — по тому, как фальшиво прозвучало его последнее восклицание, я поняла, что именно этого вопроса и ждал мой запутавшийся однокашник. — Ты решила воспитывать меня на примере собственного великодушия?
— Перебьешься! Я просто предлагаю тебе сделку.
— Ты отдаешь себе отчет, чем рискуешь?
— А ты? — я приняла вызов. Впрочем, другого выхода у меня не было: после того как Витяня поделился со мной особенностями своей обуви, я физически ощущала близость его ноги.
— А что я?
— А то, что, явившись сюда по собственной инициативе и разыгрывая из себя контролера КГБ, ты рискуешь больше меня, не так ли?
Конечно, я блефовала. Но к тому моменту меня уже захватил азарт. По-видимому, я просто не отдавала себе отчет в том, что ставкой в этой сомнительной игре была моя собственная жизнь.