КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Мы подняли местное население, сформировали народное ополчение, там были и русские, и таджики, и узбеки. Все они объединились, закрыли свои районы и не пускали к себе бандитов. Тем самым мы лишили банды поддержки.
Мы создали маневренные группы — пятнадцать-двадцать человек на микроавтобусе: местные ребята из группы по борьбе с терроризмом, два-три человека из группы «А» и добровольцы из Витебской дивизии. Как только мы получали сообщения о появлении мятежников, группы выезжали и выгоняли бандитов. Пятнадцать хорошо
Когда мы через полгода вернулись, наша работа получила высокую оценку. Мы решили поощрить людей, написали на них представления к наградам. Но руководство посчитало эту идею политически неверной: за подавление награждать не будем…
Однако власть комитета таяла на глазах. Наступали новые времена. Крючков, как мог, пытался к ним приспособиться. На Лубянке подготовили и провели через Верховный Совет первый закон об органах государственной безопасности. Закон вступил в силу в мае 1991 года.
Глава правительства Николай Иванович Рыжков настоял на том, чтобы борьбой с организованной преступностью и коррупцией, помимо министерства внутренних дел занялся еще и КГБ.
Идея, как станет ясно позднее, не очень удачная. Специальные службы не могут искать преступников. Но Крючков тогда не сопротивлялся, он делал все, чтобы доказать нужность комитета, и стал создавать у себя соответствующие структурные подразделения.
Чекисты в сопровождении тележурналистов ходили по магазинам, проверяли, что хранится под прилавками.
И на IV съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года Крючков с гордостью скажет, что объединенными усилиями «удалось вскрыть многочисленные факты крупных хищений и злоупотреблений, бесхозяйственности и халатности при хранении, транспортировке и реализации населению товаров народного потребления».
Председатель КГБ рассказывал депутатам, что в отделе рабочего снабжения Байкальского целлюлозно-бумажного комбината найдено 500 тонн мяса. В Туле на одной из баз обнаружено 300 тысяч пачек чая, а в Саратове — 50 тысяч банок с лососевой икрой.
Председатель КГБ не только показывал, как полезно его ведомство, но и по старой привычке утверждал, что все продовольственные проблемы — результат нераспорядительности, саботажа или спекуляции.
Через год с небольшим, после начала гайдаровских реформ, продавцы перестали припрятывать товары, напротив, они делали все, чтобы у них покупали, и как можно больше. Никакой КГБ не понадобился. Этого Крючков не понимал. Или не хотел понять.
Крючков заботился о том, чтобы все видели, что гласность распространяется и на КГБ. Он встречался с журналистами, как-то раз собрал известных женщин-журналисток, охотно позировал с ними.
Он даже приоткрыл архивы внешней разведки, позволил журналистам и писателям ознакомиться с несколькими
Выяснилось, что не все хранящееся в архиве такой уж немыслимый секрет. Впрочем, когда после распада СССР Службу внешней разведки возглавил академик Евгений Максимович Примаков, двери архива закрылись вновь. Я хотел продолжить изыскания, потому что Плевицкая и Скоблин работали вместе с другими советскими агентами. Но мне ответили, что это чудовищная тайна и раскрывать ее никак невозможно! Владимир Александрович Крючков, видимо, об этом не подозревал.
В январе 1991-го произошли события, которые решили судьбу Горбачева.
В Москву прилетел первый секретарь ЦК Компартии Литвы Миколас Бурокявичюс. В Литве уже были две компартии. Основную возглавлял Альгирдас Бразаускас, будущий президент республики. Другую, которая сохранила верность Москве, — Бурокявичюс. На бланке ЦК он написал шестистраничное обращение к Горбачеву с просьбой ввести в Литве президентское правление.
Бурокявичюса привели к Валерию Болдину, который руководил президентским аппаратом. Секретари Болдина пунктуально записывали в специальный журнал всех, кто приходил к их шефу или звонил ему. 8 января его посетили:
11.43 — секретарь ЦК по военно-промышленному комплексу Олег Бакланов;
11.45 — министр внутренних дел Борис Пуго;
11.53 — министр обороны Дмитрий Язов и председатель КГБ Владимир Крючков;
12.07 — секретарь ЦК по оргвопросам Олег Шенин;
12.33 — первый секретарь ЦК Компартии Литвы Миколас Бурокявичюс.
Болдин, Бакланов, Пуго, Язов, Крючков, Шенин… Почти весь будущий ГКЧП собрался на Старой площади за пять дней до кровопролития в Вильнюсе. Ровно три часа продолжалась беседа с участием Бурокявичюса.
Шенин ушел раньше, но вернулся поздно вечером. Крючков и Язов тоже ушли. Крючков потом дважды звонил Болдину и в половине десятого вечера опять приехал к нему. И Язов перезванивал. Олег Бакланов и Борис Пуго просидели у Болдина весь день до восьми вечера. Потом Пуго уехал к себе и в половине десятого еще позвонил Болдину. Бакланов поздно вечером опять пришел к Болдину и просидел у него еще три часа. Эти люди буквально не могли расстаться друг с другом.
Парламент Литвы провозгласил независимость республики, и с каждым днем Москве становилось ясно, что остановить этот процесс можно только силой.