Кибердемоны 2. Сонгоку
Шрифт:
Голос Платона был совершенно инертен. Так случалось, когда он предельно концентрировался на задаче.
– Ты видел его через Плюсы или просто так? – спросил он.
– Просто так. Это был… Это была просто тень. Сгусток тьмы, примерно гуманоидных очертаний.
– И он пытался контактировать?
– Ну да. Он вытянул руку… Конечность… И указал мне на дыру в контейнерах. Так я и сбежал.
– И ты не испытывал… никаких неприятных ощущений?
– Кроме того, что сломал пару ребер, отшиб почку и обморозился? Да нет,
– Сарказм?
– И как ты догадался?
Вновь пауза. Мирону показалось, она похожа на морозную ночь, полную колких снежинок.
– Кроме тебя его кто-нибудь видел?
– Я же тебе говорю: он отвлёк спецназ. Они меня уже скрутили, но Призрак появился, и они начали стрелять. А я свалил. Но Мелета его не видела.
– Мелета?
– Ну… – Мирон с силой потёр щёки. – Программа, которая разговаривает со мной через твои крутые Плюсы. Я назвал её так, чтобы было…
– Ясно. Сентиментальные чувства к погибшей девушке.
– Может, она не погибла, – запальчиво возразил Мирон. – Анонимусы обещали её найти…
– Значит, в Плюсе его в это время не было, – нетерпеливо перебил Платон.
– Или… электронные устройства Призрака не замечают, – пожал плечами Мирон. – Только люди.
Он вновь повалился на кровать, ощутив зверскую усталость. Глаза просто слипались.
Джет-лаг, – подумал он. – И Неоновая Хризантема…
– Сейчас я отрубаюсь, – сказал он брату. – Но мы разберемся. С призраками, с убийством отца… Со всей этой херней. Лады?
– Если ты не против, я поработаю в Плюсе, – ответил Платон. – Наведу кое-какие справки.
– Развлекайся, – буркнул Мирон и зарылся в подушку.
В следующий миг раздался стук в дверь.
Он разлепил веки, тупо посмотрел на дверную ручку.
– Кто там? – спросил он программу.
– Не могу определить. Его… он как-то прячется. Этого человека нет ни на одной из камер.
Стук стал настойчивее.
Заворчав, как пёс, Мирон поднялся и шагнул к двери. Номер был небольшим и одного шага было более чем достаточно.
– Кто там? – спросил он. Усталость сжимала мозг липкими пальцами, думать ни о чём не хотелось.
– Господин Орровски? – голос был незнакомым, с еле заметным акцентом на букве "л". – Нам необходимо поговорить.
– Кто вы такой?
То, что здесь кто-то знает его имя, заставило Мирона проснуться.
– Откройте дверь. Не бойтесь, я не кусаюсь. Для вас же будет лучше, если меня здесь никто не увидит.
Мирон приложил ладонь к сенсорной панели, дверь приоткрылась. На пороге стоял давешний посетитель бара. Тот, что салютовал ему бутылкой пива.
2.3
Чёрный ход и пожарная лестница.
Войдя, незнакомец сразу сел на стул, который стоял у кровати. Мирону ничего не оставалось,
Будто он больной, и навестить его пришел не слишком приятный родственник.
Конструкт лежал на покрывале – примерно посередине между ним и Мироном.
Он был странный. Будто сошел с картины Мондриана: квадратная голова – лысина окружена жесткой, торчащей во все стороны порослью, квадратные плечи, с которых плащ, коричневый, как грязь под ногтями, спадал бесформенными грубыми складками…
Когда Мирон добрался до ботинок – грубых, разношенных, то невольно перевел взгляд на синт-ковёр – не осталось ли на нём грязных следов. Но если они и были, ворсинки ковра уже всё поглотили.
Человек сидел молча, крутя в желтых пальцах с крепкими квадратными ногтями замусоленную сигарету – будто давал время к себе привыкнуть.
Он сидел так близко, что Мирон чувствовал запах: табак, сдобренный каким-то ароматизатором, пиво, машинное масло – будто незнакомец много времени проводит за рулём. От его плаща, влажного на плечах, несло плесенью.
Сигарета негромко потрескивала, роняя горящие табачные крошки на ковёр и незнакомец безучастно наблюдал, как они, одна за другой, гаснут, оставляя чёрные точки проплешин.
– Меня зовут Усикава, – сказал он, докурив. Посмотрел на Мирона, зачем-то кивнул и улыбнулся. Зубы у него были желтые, будто испачканные цветочной пыльцой. – Но друзья кличут меня просто Уси.
– Очень сложно представить, что у вас есть друзья, – вырвалось у Мирона. Он не хотел грубить, ответ слетел сам собой, как реакция на вмешательство в его личное пространство.
– Это потому, что вы не сильны в японском, – усмехнулся человек.
– Уси – это иероглиф "корова", – прошептала программа под сводом черепа. – Его дразнят быком, а следует отметить, что у японцев сравнение с животными – сильное оскорбление.
– Так что вам нужно?
Мирон еще не привык разговаривать "на два фронта". Голос в голове отвлекал, но попросить Мелету замолчать он не решился.
– Лично мне – ничего. Но я пришел по поручению других людей.
– И как вы прошли мимо охраны внизу? Я думал, Империал славится своей конфиденциальностью…
– О, в этом нет ничего сверхъестественного, – он успокаивающе взмахнул руками. – Никто не замечает такую ничтожную персону как я… Маленький человек, блоха. Но в этом есть и свои преимущества.
– Вы следили за мной? Я видел вас в баре…
– Все следят за вами. Я, так сказать, первый жаворонок, – он опять усмехнулся. – Но это сейчас несущественно. Мне поручено… Как бы это сказать… Убедиться, что у вас, господин Орровски, всё в порядке. Что вы понимаете, где находитесь и примете определенные меры для своей защиты.