Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Машкевич Стефан

Они [руководители Центральной Рады. – С. М.] явились. Сели за отдельный стол.

После краткого вступительного слова Страдомского, сказавшего о цели заседания, слово взял Грушевский, украинский “батько“.

Сначала он с важным видом зачитал постановление Центральной Рады о том, что делегации[,] ввиду незнания нами украинского языка, разрешается говорить по-русски.

Затем он же зачитал Универсал (русский текст) <…>

Универсал (I-й) был принят 10 (23) июня; Грушевский не мог его зачитать в апреле. Однако детали, которые приводит Карум, почти не оставляют сомнений, что речь здесь об этом самом заседании 4 (17) апреля, которое он ошибочно сместил по времени на два с лишним месяца вперед.

После

этой декларации начались наши выступления. Большую речь сказал я.

<…> Много ненужного пафоса было в моей речи. <…> Я защищал революцию.

– Вы всаживаете нож в спину революции!

Но, конечно, моя речь была голосом вопиющего в пустыне.

Членам Центральной Рады, сельским учителям и сельским священникам, стоящим за их спиной, судьба России была глубоко безразлична. Они рвались к власти. Они понимали, что надо пользоваться слабостью России, что после окончания войны будет гораздо труднее отхватить ее себе, и продолжали свое дело²⁰³.

По результатам дискуссии стороны, на первый взгляд, пришли к согласию. В заключительной речи «Н. Ф. Страдомский выразил представителям “центральной украинской рады” свою признательность за данные разъяснения по столь волнующим вопросам, указав при этом, что никто из членов исполнительного комитета ни на одну минуту не мог стать в роли противника украинского движения»²⁰⁴. Однако Грушевский, хотя и post factum, вполне точно оценил ситуацию. Конфликт был не разрешен, а только отложен.

Так нібито щасливо і мирно закінчилась ся пам’ятна стріча провідників українського руху з російськими. Вона, з формального боку, очистила атмосферу, відсунула конфлікт між українською і общеруською демократією і дала змогу українському рухові посувати свої позиції до певної межі, не входячи в виразний конфлікт з тою общеруською демократією. З сього боку ми почували себе задоволеними. Але приємних вражінь, приємної спадщини сей інцидент по собі не лишив! Ті слова, що пролунали з обох сторін, навпаки, ясно зазначили непримиренне становище їх супроти себе, і те неприємне, що було в сім інциденті, зоставалось надалі. Ся Україна, що репрезентувалася Центральною радою першого скликання, – інституцією дуже скромною, але яка сама для себе вже доволі ясно усвідомила, що вона – се дійсно українське представництво, – ся Україна в святочних хвилях свого відродження була покликана общеруською демократією на відповідь і суд, на перехресний допрос тут, в Києві, перед очима всякого ворожого українству елементу, не була засуджена, але явно зосталась під підозрінням, і погроза не була взята назад, властиво, а тільки відсунена, доки українці не схотіли б самі будувати автономію України, що мусило прийти.

Тем не менее, убедившись, что военных шагов со стороны «общерусской демократии» на данном этапе не следует бояться, украинцы могли спокойно продолжать подготовку к съезду²⁰⁵.

Украинский национальный съезд открылся, как и было запланировано, 6 (19) апреля в зале купеческого собрания (нынешнее здание филармонии). Около 2 часов дня места в президиуме заняли члены Центральной Рады, и торжественную речь произнес профессор Грушевский:

Несмотря на трудности пути, вы, люди украинской земли, приехали сюда, движимые важностью миссии, которую налагает на всех нас переживаемый нами великий исторический момент. Пред вами трудная и ответственная задача – отобразить в своей творческой работе, насколько это возможно, правильный голос земли, которой вы представителями ныне являетесь. Настоящий состав «Центральной Рады», включающей в себя представителей всех организаций г. Киева и значительного числа от провинции, все-таки не считает себя надлежаще правомочным без вашей санкции и, быть может, нуждается в переизбрании и пополнении, если будет на то ваша воля.

Председателем съезда стал не сам Грушевский, а – по его предложению – старейший участник украинского движения, потомок кубанских казаков Степан Эрастов (на тот момент ему было 60 лет). В президиуме появились новые лица – представители крестьян, рабочих, интеллигенции, духовенства. Бурными аплодисментами

съезд приветствовал появление в президиуме популярного украинского писателя Владимира Винниченко.

Владимир Винниченко (1880–1951)

Работа съезда была весьма интенсивной. Делегатов собралось значительно больше тысячи. За три дня было произнесено более трехсот речей. На вечернем заседании после речи первого же оратора, ввиду огромного числа записавшихся, решили запись прекратить, а каждое выступление ограничить десятью минутами.

«Значительную сенсацию, – сообщал газетный репортер, – производят речи выступающих за необходимость образования “самостийной” Украины. Их немного, и страстные речи их, вначале принимаемые с некоторым сочувствием, слушаются потом неохотно, прерываются замечаниями и даже шиканьем».

Николай Михновский (1873–1924), украинский адвокат, политический деятель

Обложка издания «Самостійна Украіна». 1900

Действительно, идея независимости Украины на тот момент была совершенно непопулярна. Наиболее известным ее пропонентом был адвокат Киевского военного окружного суда поручик Николай Михновский, еще в 1900 году, в 27-летнем возрасте, обнародовавший во Львове свой манифест «Самостійна Україна» (в качестве одного из методов борьбы за таковую он предлагал терроризм). Михновский выступал на съезде – но не с требованием независимости, а по вопросу о формировании отдельного украинского войска. В принятой единогласно резолюции съезда ни слова о самостоятельности сказано не было, а были пункты:

<…> 2) Автономное устройство Украины, а также и других автономных областей России найдет свою полную гарантию в федеративном устройстве России.

3) Поэтому единой соответствующей формой государственного устройства съезд признает федеративную демократическую республику России²⁰⁶.

Во второй день, 7 (20) апреля, на съезде выступил губернский комиссар Суковкин, который официально представлял Временное правительство. В начале речи Суковкин объявил: «Мне жаль, что я не могу сделать это [обратиться к съезду. – С. М.] на украинском языке, но я слишком ценю ваш прекрасный, певучий язык для того, чтобы портить его неумелою своею речью, и потому разрешите обратиться к вам по-великорусски»²⁰⁷, но закончил выступление фразой: «Нехай живе вільна Україна вкупі з вільною Росією!», сорвав бурные аплодисменты. «М. С. Грушевский целуется с М. А. Суковкиным, который занимает место в президиуме», – читаем в репортаже²⁰⁸.

Заседание 8 (21) апреля, на котором председательствовал Винниченко, было посвящено упорядочению структуры Центральной Рады. Решено было избирать депутатов от губерний (от одного до четырех, в зависимости от процента украинского населения), по два от больших городов (включая Москву и Петроград), по нескольку депутатов от партий, различных организаций и так далее. Всего в Раде предполагалось иметь около 150 депутатов (заметим, что в последующие месяцы эта цифра была многократно превышена), а для постоянной работы избрать Исполнительный комитет в числе около 30 человек. После этого состоялись собственно выборы в Раду и, наконец, выборы ее председателя. Профессор Грушевский предложил было тайное голосование, но зал взорвался аплодисментами и криками «Слава Грушевскому!», «Грушевский – наш председатель!». Тем не менее профессор настоял на тайном голосовании – и получил 588 голосов «за» против двух или трех других кандидатов, получивших по одному-два голоса. Поднятием рук избрали заместителей председателя – Владимира Винниченко и Сергея Ефремова²⁰⁹.