Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей
Шрифт:
Оставшиеся в Киеве Терещенко и Церетели, совместно с украинцами, «склеили» (по выражению Грушевского) текст декларации, которую Временное правительство должно было утвердить, а Центральная Рада после этого – принять как свой Универсал. После этого разошлись: министры – докладывать в Петроград, генеральные секретари – получать санкцию Центральной Рады. В тексте декларации содержалось обязательство Центральной Рады прекратить «самовольное осуществление автономии» до Учредительного собрания. Украинцы, естественно, были не в восторге от такого пункта. Но, полагал Грушевский, «уставити союз, хоч би на такій лихій підставі, з соціалістичними партіями російськими і спеціально київськими, заручитися поміччю їх провідників в ділі автономії і спільно з ними дати бій кадетам і всім іншим ворожим українству елементам –
В качестве официального делегата Центральной Рады на это заседание был приглашен Винниченко, но между членами Рады не было по этому поводу достигнуто согласия; поэтому Винниченко принял участие в заседании, но неофициально.
В тот же день, 30 июня (13 июля), в 4 часа дня Церетели посетил закрытое совещание президиумов исполнительных комитетов Советов. В 6 часов он отправился в городской театр на митинг, организованный Советами рабочих и солдатских депутатов. В 9 часов он снова был во дворце, на еще одном заседании президиумов исполнительных комитетов. В 11 часов была получена телеграмма из Петрограда: Временное правительство не дало ответа на вопрос об организации будущей украинской власти, попросив отложить решение до возвращения министров в Петроград. Ираклий Церетели предложил экстренно устроить еще одно заседание, с участием представителей Центральной Рады. Заседание началось там же, во дворце, ночью и продолжалось до утра318. «1 липня о 8 год. ранку Терещенко і Церетелі виїхали на самовозах до Петрограду», – сообщил корреспондент «Нової Ради»319.
Учитывая скорости тогдашних автомобилей, министры, вероятно, всё же доехали на них не до Петрограда, а только до киевского вокзала – потому что 2 (15) июля они уже были в столице, на заседании правительства на квартире князя Львова. Члены правительства заслушали отчет Терещенко и Церетели и большинством голосов одобрили текст телеграммы Центральной Раде, которая на следующий день была передана в Киев320. В тот же день, 3 (16) июля, Центральная Рада опубликовала Второй Универсал. В нём подтверждалось, что «Центральна рада <…> завжди стояла за те, щоб не одділяти Україну од Росії» и фиксировалось, что вскоре будет создан новый Генеральный секретариат, «що буде представлений на затвердження Временного правительства як носитель найвищої крайової влади Временного правительства на Україні»321. Этим, казалось бы, разрешался конфликт между Киевом и Петроградом, ко взаимному удовлетворению.
Но решение Временного правительства не было единогласным. В Петрограде против него проголосовали все члены партии кадетов: министр народного просвещения Александр Мануйлов, министр государственного призрения князь Дмитрий Шаховской, министр финансов Андрей Шингарёв, управляющий министерством торговли и промышленности Василий Степанов, государственный контролер Иван Годнев. Николай Некрасов от голосования воздержался и сообщил о своем выходе из партии кадетов. В результате трое министров-кадетов – Мануйлов, Шаховской и Шингарёв – покинули правительство. (Правда, Павел Милюков утверждал, что украинский вопрос стал только поводом для их отставки; причиной же было то, что сотрудничество кадетов с министрами-социалистами, ввиду постоянных разногласий, и без того стало невозможным322.)
Итак, соглашение вызвало удовлетворение в Киеве и правительственный кризис в Петрограде. Но в течение следующих нескольких дней и здесь, и там были предприняты попытки захвата власти.
Путч полуботковцев: события
Важным аспектом постепенно оформлявшейся самостоятельности Украины весной-летом 1917 года стало формирование украинских военных частей. Работа в этом направлении началась буквально с первых дней революции. Ведущую роль на первых порах сыграл уже упоминавшийся Николай Михновский, автор
6 (19) марта 1917 года Михновский созвал первое украинское подготовительное вече Киевского гарнизона, которое постановило начать организационную работу по созданию украинской армии. 11 (24) марта состоялось военное вече, принявшее решение об организации украинского добровольческого полка. 16 (29) марта, в день «Праздника Свободы», по инициативе Михновского был создан украинский военный клуб имени Павла Полуботка324. 18 (31) марта на втором собрании был принят устав этого клуба; он получил официальнoe название «Український Клюб Військовий імени Гетьмана Павла Полуботка»325.
Рассказывая об этом эпизоде, корреспондент «Киевской мысли» задал резонный вопрос: если революционная власть ничего не может сделать с военными, которые не считают нужным соблюдать законы, – то зачем вообще нужна такая власть?
Еще через две недели при этом клубе, на заседании в одной из аудиторий Университета Св. Владимира, был создан артистическо-сценический отдел (отметим, что объявление об этом собрании в русскоязычной газете «Последние новости» было помещено на украинском языке)326. В последующем собрания клуба имени Полуботка проходили, как правило, в Троицком народном доме. Поначалу полуботковцы вели себя там, как подобает гостям: к примеру, заседание, назначенное было на 23 мая (5 июня), было перенесено на следующий день, поскольку оказалось, что в доме на этот же день назначен спектакль327. Но в ночь на 1 (14) июня представители клуба захватили Троицкий народный дом и стали распоряжаться в нём «по праву сильного».
Если никакой надобности в революционной власти не ощущается, ввиду ее нетвердости и непоследовательности, если дисциплина обязательна только для офицеров и солдат, не входящих в клуб им. Полуботка, то не сочтет ли своевременным «голова» войскового клуба им. Полуботка поруч[ик] Михновский арестовать совет военных депутатов, совет рабочих депутатов, исполнительный комитет общественных организаций и командующего войсками киевского военного округа, дабы в самом начале остановить волну безначалия, подкатившуюся уже к высотам Киева?328
Примерно через месяц единомышленники Михновского едва не воплотили это саркастическое предложение в жизнь.
В середине мая украинские новобранцы в Чернигове под влиянием агитации самостийников из клуба имени Полуботка начали самовольно объединяться в отдельную часть. Генеральный военный комитет решил отправить новобранцев на фронт329. В конце мая они прибыли в Киев и, вместе с присоединившейся к ним украинской частью из Пензы, отказались ехать на фронт330, заявив, что поедут не иначе как под названием «Второй украинский полк имени Павла Полуботка» (первым, как мы помним, был полк имени Богдана Хмельницкого). Их было больше 5 тысяч человек. Разместились солдаты на распределительном пункте в селе Грушки, по Брест-Литовскому шоссе. Настроение их было таково, что даже Центральная Рада и Генеральный военный комитет относились к ним с опаской. По распоряжению Оберучева, их дважды пытались погрузить в поезда для отправки на фронт; бойцы отказывались грузиться, заявляя, что «фронт наш в Киеве».
Вновь вспомним Михаила Булгакова:
Когда же к концу знаменитого года в Городе произошло уже много чудесных и странных событий и родились в нем какие-то люди, не имеющие сапог, но имеющие широкие шаровары, выглядывающие из-под солдатских серых шинелей, и люди эти заявили, что они не пойдут ни в коем случае из Города на фронт, потому что на фронте им делать нечего, что они останутся здесь, в Городе, ибо это их Город, украинский город, а вовсе не русский, Тальберг сделался раздражительным и сухо заявил, что это не то, что нужно, пошлая оперетка331.