КИМ 1
Шрифт:
Не особо стесняясь девушек, Максим разделся, оставшись в трусах и майке, сунул пистолет под подушку и полез на верхнюю полку. Пару минут спустя оттуда раздалось мерное сопение крепко спящего человека.
– Что это с ним?
– поинтересовалась Грета.
– В Москве он выглядел гораздо бодрее…
– Расслабился, - пожала плечами Киу.
– Понимаешь, в Москве Максим чувствовал себя на службе и держался, а сев в поезд - почувствовал себя уже в отпуске, где не нужно вовремя вставать и думать о делах. Вот он и отпустил себя. Я такое видела, еще в Китае.
– Ну, может быть… - протянула
– Ладно, давай тоже укладываться.
Раскатав по нижним полкам матрасы, девушки сноровисто застелили постельное белье и, еще раз покосившись на спящего Белова, принялись раздеваться. Следуя примеру Максима, они убрали пистолеты под подушки, после чего Киу легла спать. Грета же погасила свет в купе, и тоже забралась под одеяло.
12 июля 1936 года. 10:37.
Скорый поезд «Таврия». Где-то между Брянском и Харьковом.
– С добрым утром!
– сладко зевнув, произнес проснувшийся Максим.
– Проснулся, наконец?
– поинтересовалась Грета, сидевшая на нижней полке с противоположной стороны купе.
– Да, Максим, нельзя же столько спать!
– поддакнула Киу, высунувшись из-под полки, на которой спал Белов.
– Это и вредно, и вообще… мы с Гретой в вагон-ресторан сходить хотели, но не решились оставить без присмотра твою беззащитную тушку…
– Виноват!
– бодро улыбнулся Максим, легко соскочив с верхней полки.
– Сейчас я умоюсь, и пойдем инспектировать местный общепит. Я угощаю!
Быстро одевшись, Максим взял заранее извлеченные из чемодана несессер с умывальными принадлежностями и полотенце и отправился в туалет. Умывшись и почистив зубы, он больше для порядка провел расческой по своим коротко стриженным волосам и повел своих спутниц на завтрак.
Время визита в вагон-ресторан оказалось удачным. Для завтрака уже было слишком поздно, а для обеда - наоборот, рановато, так что наша троица спокойно нашла себе отдельный четырехместный столик, и принялась изучать меню.
Меню приятно удивило Максима своим изобилием. Нет, понятно, что «Таврия» была, как говорили в более поздние времена, фирменным поедом, но от вагона-ресторана в стране, в которой всего лишь полтора года назад отменили продовольственные карточки, он ожидал несколько меньшего. Здесь же присутствовали и осетрина, и ростбиф, и даже бутерброды с красной икрой!
Впрочем, бегло просмотрев список предлагаемых рестораном деликатесов, Максим решил отложить их дегустацию на обед и ужин и заказал себе овсяную кашу на молоке, яичницу с ветчиной и те самые бутерброды с красной икрой. Ну, и две чашки кофе с молоком, само собой.
Девушки, надо сказать, какой-либо скромности в еде также не проявляли, все же они были не фотомоделями образца начала двадцать первого века, а тренированными сотрудницами НКВД. Да и их высокий рост играл свою роль. Так что, проголодавшаяся в ожидании пробуждения Максима Грета вскоре с аппетитом уплетала сосиски с пюре, а Киу - рисовую кашу с изюмом, заедая ее сладкими булочками.
Закончив завтрак, троица сделала короткую остановку в тамбуре, где Максим с наслаждением выкурил свою первую
– Максим, мы ведь вернемся к нашему вчерашнему разговору?
– спросила Грета, закрывая за собой дверь.
– А то ты вчера так быстро уснул, что так и не ответил на мой вопрос…
– Ты, кажется, спрашивала, что нужно, чтобы сделать мир лучше, чем тот, из которого я сюда попал?
– на всякий случай уточнил Белов.
Шнайдер кивнула.
– Ну, для начала нам нужно выиграть войну с нацистской Германией, - сообщил Максим.
– Причем, выиграть войну мы должны самостоятельно, не получая помощи от английских и американских союзников и не пуская их в Европу. Если все получится, то по итогам войны мы получим единую социалистическую Германию, возможно даже, что в виде единого государства с Австрией.
После войны нужно будет помочь китайским коммунистам одержать победу в гражданской войне, причем, желательно, так, чтобы к власти в Китае пришли товарищи, более дружелюбно настроенные к СССР. Мао, конечно, велик, но он, все же, ярко выраженный националист. Если мы справимся, то совокупная экономика трех наших стран окажется сильнее экономики буржуазного запада и можно будет потихоньку начать строительство коммунизма, подтягивая окружающие нас страны в нашу сферу влияния.
– Я знакома с некоторыми членами распущенной в прошлом году «Группы двадцати восьми большевиков», стоявшими на интернационалистических позициях и боровшимися с националистическим уклоном товарища Мао, - сообщила Киу.
– Товарищ Чень Чанхао[9], в доме которого я одно время жила, учил меня русскому языку, а товарищи Ван Мин и Бо Гу написали мне рекомендации для учебы в СССР.
– Я что-то слышал про эту группу, - наморщил лоб Максим.
– Но кроме того, что Бо Гу был председателем Коммунистической партии Китая, вспомнить ничего не могу. Расскажешь, как-нибудь поподробнее, что это за люди?
– Расскажу, - улыбнулась Киу.
– Максим, а ты уверен насчет сохранения Германии и Австрии в виде единого государства?
– Почему бы и нет?
– пожал плечами Максим.
– В конце концов, и там, и там одинаковые немцы живут. Впрочем, обсуждать этот вопрос предстоит не сейчас и, уж точно, не мне. Пока же нужно подготовиться к войне, чем я, собственно, сейчас и занимаюсь…
Вопрос следовал за вопросом, но Максим терпеливо на них отвечал. В пути им предстояло провести еще около суток, но Белов уже сейчас понимал, что ответить на все возникшие у девушек вопросы он не успеет при всем своем желании.
13 июля 1936 года. 11:00.
Севастополь, железнодорожный вокзал.
Поезд прибыл строго по расписанию. Вскоре после его остановки на платформу вышел Максим, одетый в белый полотняный костюм поверх плотной черной футболки и белую шляпу. При всей его любви к черному цвету, он понимал, что ходить по летнему Крыму в его любимом черном костюме будет слишком жарко, но без костюма обойтись не мог, ведь по-настоящему скрытно носить кобуру можно только под пиджаком. Вот он и озаботился покупкой белого летнего костюма.