Кина не будет
Шрифт:
Бандура не ответил. Он с изумлением смотрел на полки, где красовались вещи, неведомой волей распределителей попавшие в село. Здесь были яркие японские халаты и нейлоновая шуба, наборы дорогих духов, залежи импортных сандалет и даже… водолазный костюм.
– А сапоги?
– Нема, – развела руками молодица. – Обещают забросить…
– С прошлого года… – ехидно добавил вёрткий.
– А завмаг чем занимается?!
– Достаёт морской велосипед и клетки для носорогов, – издевался парень.
– И достанет! – уверенно согласилась продавщица, не уловив иронии. – Он
Когда вышли из сельмага, вёрткий обратился к Бандуре:
– Может, всё-таки купим?
– Что?
– Скафандр. Полезная штука в хозяйстве!
Он без улыбки смотрел на нового председателя, но глаза его издевательски хохотали.
Бандура решительно шагнул к нему:
– Разувайся! – и добавил, видя испуганное лицо парня: – Быстро!
Сынишка хозяйки хаты, где идёт совещание, забрался на печь. Оттуда с любопытством наблюдает за происходящим. В небольшой комнате довольно тесновато. Мальчик видит лысину инженера, устроившегося под самой печкой. А вдоль стенки, на доске, перекинутой через две табуретки, сидят бригадиры, сидят напряженно, очевидно, не всё у них гладко. Колхозный бухгалтер держит на коленях школьную тетрадку, готовый зачитать оттуда необходимые цифры. За столом восседает Сердюк и толстым, с обеих сторон отточенным карандашом отстукивает в такт выступающему. На единственном стуле, прислонясь к книжному шкафу, сидит новый председатель и слушает ораторов.
– Слово имеет Карпенко, – объявил Сердюк и на ухо Бандуре пояснил:
– Завмаг.
– Добре! – обрадовался Гриць Карпович.
Взбодрённый улыбкой начальства, завмаг начал говорить, уже с места.
– Что я могу сказать? Могу сказать, что со своей задачей мы справились. Как мы обеспечили население? Население мы обеспечили хорошо. Что я могу пообещать? Могу пообещать, что мы и дальше будем обеспечивать покупателей всеми дефицитными и…
Вдруг слова застряли у него в горле, лицо вытянулось, брови поползли вверх, а глаза с изумлением тупо уставились куда-то вниз.
Наступило молчание. В направлении взгляда завмага потянулись шеи всех присутствовавших. Упала из рук бухгалтера тетрадь, а Сердюк перестал дирижировать карандашом. Мальчишка чуть не свалился с печки, стараясь разглядеть то, к чему были прикованы взгляды собравшихся. И разглядел.
Из-под стола медленно выползла огромная босая нога нового председателя. Сам Бандура оставался невозмутимым. Втайне насладившись произведённым эффектом, он ласково сказал завмагу:
– Продовжуй!
Но тот не мог продолжать. Пробормотав что-то невнятное, он попятился на место, не в силах оторвать взгляда от председательской ноги. А та угрожающе шевелила пальцами, не предвещая ничего хорошего!
В поле, возле остановившегося трактора, несколько человек смеются, слушая рассказ вёрткого паренька. Все внимательно осматривают, даже ощупывают председательские сапоги на его ногах. Сапоги, правда, великоваты, но вид имеют превосходный.
Тракторист, увидев в руках у вёрткого сандалеты, замечает:
– А свои ты ему пожалел?
– Да что
– И голова, видать, не маленькая! – добавил один из стоящих.
А сапоги уже бойко топают по лужам, волнующимся от первых капель весеннего ливня.
Крыша хаты, где идёт совещание, дрожит от потоков ливня. Бегут струи воды по стенам комнаты. Бригадиры вместе со своей лавкой продвигаются к середине, но и там не лучше. Протекает весь потолок. На печи тихо смеётся мальчик, наблюдая, как пытается увернуться от дождя лысина под печкой: увесистые капли настигают её всюду.
Карандаш Сердюка уже плавает в лужице на столе. Рядом стоит алюминиевая кружка, в которую с потолка ныряют капли.
Только дальновидный Бандура в полной безопасности. Он выдвинул верхнюю стеклянную дверцу книжного шкафа, и этот козырек охраняет его от грязноватых струй.
– Продовжуй! – спокойно говорит он Сердюку.
Тот, вздохнув, достаёт несколько папок с документами.
– Остались текущие дела. – Он встряхивает папки. С них течёт вода. – Относительно пенсий.
– Зачитуй!
Сердюк покорно начинает бубнить.
– Решено передать в райсобес дела Лягущенко, Дидковского, Бурлака…
– А что там с Бурлаком?
– Обыкновенное дело.
– Почитай.
Ровно и монотонно падает в кружку вода, ровно и монотонно начинает читать Сердюк.
– Бурлак Свирид Антонович. Родился в 1901 году. В белых армиях не служил. Родственников за границей не имеет… Во время Великой Отечественной войны партизанил. Свидетельство есть, но печатью не заверенное…
– Читай, читай далее, – подгоняет Бандура.
Сердюк продолжает так же ровно и монотонно:
– …После войны работал трактористом… Сейчас уже пора на пенсию, но документов соответствующих не хватает…
Распахивается дверь, в комнату врывается Марта.
– Дедушка Свирид уезжает! К сестре в Саратов. Насовсем!
Бандура вскочил на ноги.
– Когда отходит курьерский?
Сердюк смотрит на часы.
– Через сорок минут.
Ничего не сказав, Бандура стремительно выбегает из хаты.
Фонтаны воды вырываются из-под колёс «газика». Подскакивают на ухабах сидящие сзади Бандура и Марта. Девушка благодарно поглядывает на директора.
…Вот уже замаячила впереди башня водокачки – это показалась станция.
– Успеем? – волнуясь, спрашивает Марта.
– Не опаздывал ни разу в жизни! – хвалится Бандура.
Вдруг машина споткнулась, затарахтела и стала.
– Свечи! – печально пояснил шофер.
Бандура рывком открыл дверцу.
– Куда же вы? – вскрикнула Марта вслед уже мчавшемуся по дороге Бандуре.
Поезд подошёл к станции и остановился, когда Гриць Карпович влетел на привокзальную площадь. Он перемахнул через ограду и зашагал вдоль состава. На перроне была обычная суета. Возле одного вагона Гриць заметил поднимающегося по ступенькам деда Свирида. Бурлак был в плаще, в руках держал самодельный сундучок с висячим замком.