King's Bounty: Паладин с чёрным мечом
Шрифт:
— Не убивай! — раздалось шипящее из темноты. — Пощади!
Гауди вздрогнул и чуть не споткнулся. От запаха гнили здесь кружилась голова, и причиной тому был отнюдь не залежавшийся труп.
— Ты убил двух человек, — стараясь сохранить твёрдость в голосе, произнёс рыцарь, хотя прекрасно понимал, что со слугами Тьмы беседы водить не стоит.
— Я не хотел! — прошипело из темноты. — Я сопротивлялся голоду сколько мог!
— Слабый довод, — холодно сказал Гауди. — Выходи на свет.
— Не убивай! — взмолилось существо. — Я хотел
Речь вампира смутила рыцаря. Никогда прежде он не встречал подобный экземпляр. Чтоб вампир сожалел о жертвах, да ещё зарекался отказаться от человеческой крови… Такого быть не может. И всё же казалось, будто тварь не врёт.
— Как ты здесь оказался?
— Я многого не помню. Прежде я жил на Вероне… — человеческая речь давалась упырю с трудом, но выжить он желал всем сердцем, поэтому говорил хоть и сбивчиво, но быстро. — Грабил на дорогах. Помню, как однажды меня с друзьями пригласили на корабль местные пираты. Была большая сходка. Я не помню, как покидал палубу, помню лишь, что очнулся в подвале, среди бочек и вяленой рыбы. Это был подвал часовни. Я быстро сообразил, что обращён. С тех пор и живу здесь. Клянусь, я давно хотел уйти, но если бы ты меня видел, то понял, что ни один корабль не примет такого, как я, ни пассажиром, ни матросом. К тому же я не могу выходить на свет, а ночью здесь не бывает судов.
Гауди показалось, что вампир плачет.
— Помоги мне, человек! Дай лодку! Я знаю, у монахов их много. Обещаю, ты больше никогда обо мне не услышишь!
Можно ли верить вампиру? Да и зачем ему верить? Тварь ослаблена, измучена голодом и болями — всё решит один удар. Но у Гауди не поднималась рука. Если вампир лжёт, то как только окажется свободным, одуреет от возможностей полакомиться свежей кровью. И тогда тому, кто сохранил упырю жизнь, придётся отправляться на длительные поиски. Отпустить вампира, значит взять на себя ответственность за те убийства, что он совершит.
С другой стороны, таящаяся в тенях тварь, похоже, ещё не растеряла человечности и искренне хотела избежать жуткой участи. В таком случае для рыцаря церкви будет делом чести проявить участие.
Понятно, что за вампиром не стоит ничья воля. Тот, кто его создал, давно забыл о своём жалком творении. Может ли быть так, что однажды у этого бедняги вновь получится стать человеком?
— Если ты действительно не хочешь никому зла, — медленно начал говорить юноша, — то сегодня ночью придёшь на пирс. Я отвезу тебя на один из островов близ Ржавого Якоря. Там богатые леса, ты не будешь голодать. Но и никогда не выберешься оттуда. Согласен?
Темнота колыхнулась, похоже, вампир не верил в собственную удачу.
— Ты… Ты мой спаситель! Да! Я согласен! Только избавь меня от нужды убивать людей и влачить дни
Отец Максимус по-прежнему сидел в кресле у камина, подставив ступни огню. Заслышав знакомые шаги, старик встретил гостя словами:
— Спасибо за помощь, сэр Гауди. Быстро управился. Теперь по кладбищу можно безопасно передвигаться.
— И ради этого вы ждали воина с Вероны?
— Я же говорил, что злобный костяк повредил мне…
— Разделаться с теми мертвяками мог любой взрослый мужчина, — перебил Гауди, хмуро глядя на собеседника. — Они были слепы, глухи и совсем не соображали. Такие неупокоенные не могут нападать.
— Не кипятитесь, молодой человек. Монахи, конечно, могли бы сделать эту работу, но я им запретил.
В ответ на вопросительный взгляд рыцаря священник продолжил:
— Я знал, что ты придёшь, — старик сделал выразительную паузу. — Иногда мне снятся сны, в которых я вижу размытые картины будущего. Такие сны я никогда не забываю. Приснился мне и твой скорейший визит. К тому же, помимо безобидных мертвецов, на нашем кладбище есть кое-кто посерьёзней. Но почему-то ты до сих пор не упомянул о нём. Странно.
— Это упырь, — хмуро произнёс Гауди. — Найти его не составило труда. Он живёт в склепе, за часовней. Там же, в склепе, лежит тело мальчика.
— Надеюсь, отродье больше не будет тревожить мирных людей? — старик внимательно следил за лицом юноши.
— Не будет. Сегодня я принял непростое решение.
— Очень интересно.
— Тот упырь… он не совсем обратился, — Гуди терзали сомнения, стоит ли рассказывать всё как есть. — Он молил меня о пощаде, обещал, что если сможет попасть в лес, то никогда не покусится на жизнь людей. Так он говорил. И я решил помочь. Мне придётся задержаться у вас до полуночи, отец Максимус.
— Ты и вправду полагаешь, что вампир говорил правду? Он ведь мог сказать что угодно, лишь бы спасти свою шкуру, — густые брови священника сошлись на переносице.
— Я хорошо чувствую нежить. Когда мы говорили, я ощутил его состояние. Упырь болен и голоден. Он хочет выбраться с острова, но сам на это неспособен. Раньше, чувства разумной нежити никогда так ярко не влияли на меня, но там я будто на миг стал тем упырём, желающим лишь одного — вернуть себе человеческую жизнь.
Гауди поднял глаза на священника, и вместо ожидаемого недовольства, увидел одобрительную улыбку.
— Знаешь, мальчик мой, ты непохож на истинного паладина. Уж поверь, я видывал многих из них. Все они были могучими воинами и преданными служителями Синода. Скажу больше, они были непреклонны в стремлении очистить мир от порождений Тьмы. Следование кодексам Воинов Света было для них важнее любых человеческих принципов. Никто из тех паладинов не дожил до моих лет, они сгинули бесславно или же, покрыв себя позором…
— Разве существует хоть что-то, способное очернить действия паладина? — не сдержался и перебил Гауди.