Киноповести
Шрифт:
— Здорово, гостенька!— крикнул Степан, улыбаясь.— Лапушка! Стосковался я без вас!
На стружке было гребцов двенадцать человек, сам купец, трое стрельцов с сотником.
Стружок зацепили баграми.
— Отколь бог несет?— спросил атаман.— Куды?
— Саратовец, Макар Ильин,— отвечал купец.— В Астрахань...
— А вы, молодцы, куды путь держите?
— Я везу в Астрахань государевы грамоты,— несколько торжественно заявил сотник. Пожалуй, излишне торжественно.
— Дай-ка мне их,— попросил Степан.
—
— А ты перемоги... Дай!
Сотник не знал, что делать.
— Не могу... Я в ответе.
— Сейчас возьмем, батька.— Кондрат спрыгнул в купеческий струг. Подошел к сотнику.— Вынь грамотки.
И вдруг сотник — никто не ждал такого — выхватил пистоль... Кондрат откачнулся, но не успел — пуля угодила ему в плечо.
Сотник вырвал саблю, крикнул не своим голосом:
— Греби! Петро, стреляй!..
Двое-трое гребцов схватились было за весла... А один, который был позади сотника, вырвал из гнезда уключину и дал по голове сотнику. Вскрик застрял у того в горле; он схватился за голову и упал в руки гребцов.
Степан спокойно наблюдал за всем с высоты своего струга.
Еще двое казаков спрыгнули на купеческий струг. Один подошел к Кондрату, другой начал обыскивать сотника.
— В сапоге,— подсказал стрелец.
— Кто с нами пойдет?— громко спросил Степан.— Служить верой, добывать волю у кровопивцев!
— Я!— откликнулся гребец, угостивший уключиной сотника.
Еще двое крикнули:
— Мы! С Федором вот...
— А не пойдем, чего будет?— спросил один практичный.
— Этого я, братец, не ведаю: много грешил — ад, мало — рай.
— Так чего жа тада пытать? И я с вами!
Казаки засмеялись.
— Стрельцы, как?— спросил Степан.
— Оно вить это... как сказать!..
— Так и сказать.
— Вроде государю служим...
— Боярам вы служите, не государю! Кровососам!..
— Когда так — и мы.
Тем временем принесли Степану царские грамоты. Он, не разглядывая, изорвал их в клочья и побросал в воду. Бумаги он ненавидел особенно люто.
— Вот так их!..
На берегу явно заинтересовались событием на воде. Остановились, выстрелили, чтоб привлечь к себе внимание...
Человек шесть разинцев выстрелили в воздух. Звуки выстрелов долго гуляли под высоким берегом и замерли далеко. Конные разинцы успокоились.
Сотнику положили за пазуху какой-то груз из товаров купца и спустили в воду между стругами.
— Легкая смерть,— сказал один гребец. И перекрестился. Еще несколько человек перекрестились.
— В гребь! Заворачивайте свою лоханку. Не тужи, Макар Ильин! В Царицыне отпустим. Стрельцы, идите-ка ко мне! Погутарю с вами...
В Царицын разинцы пришли первого октября.
Высадились чуть ниже города; одновременно подошли конные Ивана Черноярца.
— Где Леонтий?— спросил его
— Вперед уехал.
— Собери есаулов. Слыхал, чего удумали? С вином-то?.. Пускай казаков в город.
В кабаке было полно казаков. Увидев атамана, заорали:
— Притесняют, батька!
— Где видано?! Такую цену ломить!
— Кто велел?— рявкнул Степан. И навел на целовальника страшный взор. Тот сделался как плат белый.
— Помилуй, батюшка. Я не советовал им, не послу-хали...
— Воевода?
— Воевода. Батюшка, вели мне живому остаться. Рази я от себя?
— Сукин он сын, ваш воевода!— закричали казаки.— Батька, он уж давно теснит нас. Которые, наша братва, приезжают с Дона за солью, так он у их с дуги по алтыну лупит.
— Это Унковский-то?— воскликнул пожилой казак-картежник.— Так то ж он у меня отнял пару коней, сани и хомут.
— У меня пищаль отнял в позапрошлом годе. Добрая была пищаль — азовская.
— Вышибай бочки!— велел Степан.— Где воевода?
— На подворье своем.
...Степан скоро шагал впереди своих есаулов, придерживая на боку саблю. Царицынцы, кто посмелее, увязались за казаками — смотреть, как будут судить воеводу Унков-ского.
На подворье воеводском пусто. Домочадцы и сам воевода попрятались.
— Где он?— закричал Степан, расхлобыстнув дверь прихожей избы.— Где Унковский?
Кто-то из казаков толкнулся в дверь горницы: заперта. Изнутри.
— Тут, батька.
Степан раз-другой попробовал дверь плечом — не подалась. Налегли, сколько могли уместиться в проеме...
— Вали! Ра-зом!
Дверь была надежная, запоры крепкие.
— Открой!— крикнул Степан.— Не уйдешь от меня! Я с тобой за вино рассчитаюсь, кобель!..
Унковский в горнице молился образам.
— Неси бревно!— скомандовал за дверью Степан.
— Да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя,— шептал Унковский.
В дверь снаружи крепко ударили; дверь затрещала, подалась... Еще удар. Унковский бестолково забегал по горнице...
— Добуду я сегодня княжей крови!— кричал Степан.— За налоги твои!..
Еще удар.
— За поборы твои!
Унковский подбежал к окну, перекрестился и махнул вниз, в огород. Упал, вскочил и, прихрамывая, побежал.
Еще удар в дверь... И группа казаков со Степаном вломилась в горницу.
— Утек!— сказал Федор Сукнин. Показал на окно.— Брось ты его, Степан.
— Ну уж не-ет!.. Он у меня живой не уйдет.— Степан, с ним есаулы, кто помоложе, и казаки выбежали из горницы.
— Пропал воевода,— сказал Федор.
— Воевода-то — пес с им,— заметил Иван Черноярец. Они вдвоем остались в горнице.— Нам хуже будет: опять ему шлея под хвост попала... как с кручи понес. Надо б хоть на Дон прийтить, людишками обрасти.