Кинжал Гая Гисборна
Шрифт:
— П-положи оружие, я сказал! — уже увереннее выкрикнул он.
Гай подчинился и, лишь слегка наклонившись, чтобы ни на мгновение не отвести от него взгляд, бросил ружьё на пол. От стука Сайлас вздрогнул, и его рука опасно дёрнулась. Теперь ситуация действительно стала угрожающей. Чувствуя уже острое лезвие у горла, Йован мысленно обругал себя последними словами за недальновидность.
Снаружи раздался насмешливый голос Аманды:
— А теперь разреши мне пройти в дом.
Гисборн, не отворачиваясь, вслепую отпер замок. Открыв дверь, он лишь мельком взглянул на женщину
— Аманда, я приглашаю тебя войти.
Она осторожно протянула руку, чтобы проверить пространство перед собой, и, не найдя никакой преграды, шагнула внутрь, быстро окидывая взглядом помещение. Её внимание остановилось на ружье, лежащим в полушаге от Гая.
Заметив её движение, тот поспешно поставил на него ногу.
Сайлас напрягся и засопел втрое громче.
— Не сопротивляйся, если хочешь сохранить жизнь своему другу, — проговорила Аманда, всё же не решаясь бесцеремонно подойти.
— Можно подумать, вы не убьёте его, как только я сдамся, — в голосе Гая слышалась нервозность. — Сперва пусть Сайлас опустит нож.
— И ты абсолютно точно не застрелишь нас в ту же секунду! — фыркнула в ответ Аманда.
От тяжести навалившегося на плечо человека у Йована начала болеть спина. Неприятное дыхание над ухом и пот, периодически капающий на шею, тоже не добавляли комфорта.
— Эй, народ, это тупик. Можно так стоять до бесконечности и ждать, кто первым устанет.
— Заткнись, — злобно прошипел Сайлас. Когда он говорил не с Гисборном, страх в его голосе исчезал.
Взгляд Аманды напряжённо метался между ружьём и ножом в руке помощника. Йован мог бы посмеяться над её глупостью, если бы шевелиться было не рискованно. Какой идиот входит безоружным в дом врага? Даже магия колдуна с натяжкой оправдывала подобное.
Женщина сделала осторожный шаг вперёд. Взгляд Гая стал убийственным.
Подходить ближе для неё было опасно: Гисборн мог в одно мгновение сломать ей шею или, по крайней мере, схватить и угрожать в ответ.
Так они и стояли, неотрывно глядя друг на друга.
«До чего же дурацкая ситуация, — раздосадовано подумал Йован. — Гаю ничего не стоило бы прикончить эту стерву, если бы Сайлас продолжал держать нож неправильной стороной… Хорош я, конечно. Вообще надо было сразу пнуть кретина, а не стоять столбом».
От неудобной позы у него теперь болели и шея, и ноги. Простоять так долгое время казалось безрадостной перспективой. Он вздохнул и отвёл глаза от Гая с Амандой, устав смотреть в одну точку.
Столкнувшись с ответным взглядом, он едва не вздрогнул от неожиданности. Слева от него на перилах сидела миссис Мышь и наблюдала за происходящим, заинтересованно шевеля усами. Йован в который раз убедился, что умное выражение мордочки, свойственное многим грызунам, весьма обманчиво — неразумное животное потянулось вперёд, в самый неподходящий момент намереваясь перепрыгнуть на него. Крыса примерилась и в следующую секунду подскочила, всеми четырьмя лапками вцепилась в плечо, быстро вскарабкалась вверх и довольно ткнулась носом в щёку.
Позади тихо охнул Сайлас, почему-то отступая на шаг. Нож со звоном упал к подножию лестницы.
До
— Вашу мать, — беззвучно выдохнул он, зажимая порез на горле. Кровь лилась сквозь пальцы, тёплая, отвратительная на вид.
Кто-то закричал, но Йован не разобрал, мужской это крик или женский. Прозвучавший в следующее мгновение выстрел даже не заставил его поднять глаза. Он осторожно опустился на ступеньку, твердя про себя:
«Так, спокойно, спокойно, ничего смертельного. Пластырь приклеить — и порядок. Нужен пластырь. Чёртова миссис Мышь, чтоб тебя…»
Гай, о существовании которого, как, впрочем, и всех остальных, он напрочь забыл, неожиданно возник перед ним и схватил за плечи.
— Не двигайся. У тебя задета артерия.
Его ладонь крепко прижала рану, однако Йован ощущал, что кровь продолжает течь, причём обильно.
«Всё же надо было прибить проклятую крысу», — подумал он, глядя в постепенно темнеющий потолок над лестничным пролётом.
Гисборн сунул ему в руку кусок какой-то ткани.
— Ты меня слышишь? Держи изо всех сил.
«Да ну вас нахрен… Да ну. Вас. Всех. Нахрен», — мысленно повторял Йован, уже не чувствуя сил даже дышать, не то, что прижимать что-то.
«Ненавижу индийских режиссёров… И слонов ненавижу. Они какие-то неправильные. Нормальные животные достают языком до носа, а слоны — носом до языка…»
Где-то то ли под дверью, то ли под окном исступлённо лаял Ганнибал. Люди, окружившие дом, перекрикивались и спорили друг с другом, почти впадая в истерику. Они звали Аманду, Сайласа, проклинали Гая… Йовану казалось, что гам начал походить на очень шумную песню.
«Вот и финал подвезли… Все танцуют, поют, а потом титры… Автор сценария — последняя сволочь, режиссёр-постановщик — ублюдок с больной фантазией, в главных ролях — неудачники…»
Внезапно острая боль охватила его грудную клетку. По всему телу распространился холод, который через мгновение сменился жгучим жаром, будто Йована окатили крутым кипятком. С каждой секундой боль становилась всё сильнее, но он не мог даже закричать, как будто в лёгких совсем не было воздуха. Он в ужасе распахнул глаза, но увидел перед собой лишь красное марево, похожее на сплошной слой копашащихся кроваво-алых червей. Жар возрастал и возрастал, пока не стал невыносимым… А затем вдруг исчез. Гуща червяков быстро потеряла цвет и рассеялась. Осталась только тупая боль в груди.
Тяжело дыша, Йован приподнялся на локтях. Его трясло так, что он не сразу смог нащупать порез на горле. А когда пальцы коснулись нужного места, он обнаружил, что рана лишь слегка кровоточит, будто нож оставил простую царапину.
Холодная рука сжала его плечо. Обернувшись, Йован увидел Гая, который сидел, бессильно прислонившись к стене. В последние недели истекать кровью для него стало уже традицией, но все же вид у него был весьма неприглядный: темно-красные струйки ползли по подбородку и шее, ладони были полностью окровавлены, разодранная рубашка промокла.