Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь

Абрахам Дэниел

В груди у Клары потеплело от гордости и удовлетворения. Обдуманно ли ее сыновья пошли на такое, или их вел чистый инстинкт – в любом случае смысл деяния был ясен всем. «Девушка теперь принадлежит всей семье, не только Джорею. Она из Каллиамов, и слово против нее – это слово против нас». Клара заметила в толпе отблеск алых с золотом одежд: принц Астер смеялся со всеми, увлеченный общим весельем и обилием юных дам. Для полного совершенства недоставало лишь одного: чтобы рядом с Доусоном шел Симеон.

Церемония началась за час до заката. Доусон и Клара заняли свои кресла, лорд и леди Скестинин – свои. Затем уселись Гедер Паллиако и принц Астер, перешептываясь как школьники;

после них медленно и торжественно в зал рядами вступили придворные Антеи. Кавалеры и дамы, которых Клара знала с детства, друзья и враги. Все аристократы двора – или почти все – пришли посмотреть, как сын Клары и дочь лорда Скестинина образуют новый союз.

Слушая песнопения священника, Клара закрыла глаза. Доусон взял ее за руку, и она взглянула на мужа, утирая слезы. Он, разумеется, сидел с сухими глазами, идеально представительный. Церемония действовала на него успокаивающе и вселяла уверенность – она ведь для того и предназначалась. Ритуал, призванный ограждать мир от хаоса. Когда настало время присоединиться к паре у алтаря, Клара исполнила все с большей грацией и уверенностью, чем на собственной свадьбе.

После финального благословения все вышли под вечернее небо. В воздухе веяло зябкой прохладой – зима, не до конца смирившаяся с собственным бессилием, тщилась о себе напомнить. Джорей и Сабига в карете уехали обратно в особняк. Утром девушка присоединится к завтраку вместе с сыновьями Клары, и у всей семьи начнется долгий, осторожный танец слов и жестов этикета, который со временем сделает реальностью сегодняшнее молчаливое заявление братьев. Сабига станет частью рода Каллиамов не только по имени, но и в силу подлинной принадлежности к семье. Времени на это хватит.

А нынче вечером будут долгие беседы в «Медвежьем братстве» и других, не таких многочисленных сообществах. Доусон и лорд Скестинин преподнесут праздничные дары своим друзьям и союзникам, упьются до умопомрачения и проспят все утро. Клара будет сторожить дом и следить, чтобы молодых не беспокоили и не смущали совсем уж развеселыми выходками.

Сейчас, стоя у дверей храма, она наблюдала за тем, как теснятся на улице кареты и паланкины и как лакеи из сотни знатных домов толкаются, сыплют проклятиями и пытаются исполнить повеления своих господ. К ней ненадолго подошла леди Скестинин, и они перемолвились о пустяках – об уходе зимы, о дамских платьях при дворе, о неизбежном кашле, который породило у всех огненное зрелище на празднестве Канла Даскеллина. Леди Скестинин не пыталась выразить благодарность, Клара не пыталась намекнуть, что благодарность необходима. Когда лорд Скестинин вернулся за женой, обе были удовлетворены тем, что понимают настрой друг друга. Так что с этой стороны все было хорошо.

Подъезжая к дому, Клара увидела зажженные фонари во дворе и всю домашнюю челядь – слуг и рабов – снаружи особняка, словно готовилось большое гулянье. С одной стороны, челядь была ее наемным войском, выставленным в дозор: никто не войдет в дом и не выйдет без ведома Клары. А кроме того, если слуги толпятся в аллеях и переходах, наблюдая за садами и окнами, то им некогда подслушивать у спальни Джорея и Сабиги. Ее сына и ее новой дочери.

Клара уселась в своей комнате за чашкой чая, к которой подали хлеб с медом. В голове бродили мысли о внуках. Да, разумеется, один уже есть – в некотором роде. Незаконный сын Сабиги уже умеет звать маму, умеет ползать. Ему неоткуда знать, что мама сегодня начала новую жизнь. Может, он даже и не знает родной матери. Вряд ли лорд Скестинин позволил Сабиге проводить время с ребенком, а тем более за ним ухаживать.

Клара зажгла трубку,

взяла в руки вышивание и пообещала себе, что с утра попробует выяснить, в каких условиях живет мальчик. Теперь, когда Сабига стала частью ее семьи, Клара должна быть уверена, что о мальчике заботятся должным образом, в противном случае придется навсегда о нем забыть.

Раздался легкий стук в дверь, Клара откликнулась. Мажордом, успевший рассортировать подарки, принес составленный перечень. Клара взяла у него свиток. Лорд Банниен подарил двух меринов из своих конюшен и малую карету в геральдических цветах дома Каллиам. Лорд Бастин преподнес серебряную шкатулку с полуунцией пряности, которая, если верить его словам, стоила больше всех коней и карет лорда Банниена, вместе взятых. Даже Куртин Иссандриан принес в дар ручное зеркало из стеклянных мастерских Элассы, оправленное в серебро и с вензелем из имен новобрачных.

Для этого-то и предназначались свадьбы. Послужить поводом для любезности и щедрости. Дать прошлогодним врагам стать друзьями или, если не выйдет, хотя бы приветливыми знакомыми. Такое выстраивание связей и отношений составляло оборотную сторону битв и интриг. Так создавалась ткань цивилизации. То, что Доусон защищал с помощью традиций и ритуалов, Клара творила для себя из благодарственных посланий и изготовленных в чужой земле ручных зеркал. Обе стратегии были необходимы, обе в равной степени ценны.

Не дожидаясь возвращения Доусона домой, Клара легла в постель и тут же уснула. Из дремы, в которой ей снились мыши и крутящееся колесо, ее вывело прикосновение знакомой руки. Сон мало-помалу схлынул, комната вновь приняла знакомые очертания. Доусон сидел на краю постели, по-прежнему в праздничных черно-золотых одеждах. На миг Кларе показалось, что он не прочь отпраздновать событие известным ему способом, и неспешно улыбнулась при мысли о супружеских объятиях.

Отблеск свечи упал на лицо Доусона, высветив дорожки слез на щеках, и весь сон разом пропал. Клара села на постели:

– Что случилось?

Доусон покачал головой. От него пахло крепленым вином и табачным дымом. Мысли Клары метнулись к Джорею, к Сабиге. Слишком уж много печальных песен связывалось с бедами брачной ночи. Она потрясла мужа за плечо и развернула к себе; глаза их встретились.

– Любовь моя, – стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла Клара, – скажи мне, что случилось.

– Я старик и делаюсь все старше. У младшего сына теперь собственная семья, а от меня уходят друзья детства. Исчезают во тьме.

Несмотря на опьянение, печаль в его голосе была настоящей, и не вино было причиной расстроенных чувств, а наоборот – он пытался напиться для того, чтобы не чувствовать горя.

– Симеон? – спросила Клара.

Доусон ответил, и в голосе его звенела тоска:

– Король умер.

Китрин

На северо-востоке, в Наринландии, – серый каменный город Столлборн, центр морской торговли. На юго-востоке, в Гереце, – город Дэун с его собаками, светильниками и знаменитыми копями дартинов. На юге, в Элассе, – пятиградие Суддапала, заправляющее всей торговлей на Внутреннем море. В Нордкосте – Карс, некрополь драконов и Комме Медеан с его главной дирекцией банка. Недавно, в Вольноградье, – город Ванайи. А сейчас, в южной части Биранкура, – Порте-Олива. Филиалы Медеанского банка расходились в стороны по всему континенту, как спицы колеса.

Конец ознакомительного фрагмента.