Кинжал и монета. Книга 2. Королевская кровь
Шрифт:
– Жало? – переспросил Гедер, садясь на тот же диван, где прежде сидела Санна Даскеллин.
На миг он даже ощутил запах ее духов. Диван ему нравился – навевал хорошие воспоминания.
Джорей опустился в кресло напротив. Кисти его рук были плотно сцеплены.
– Ты ведь знаешь о ее затруднении?
– Нет, – ответил Гедер.
– Вот как? Несколько лет назад был скандал, за ее спиной до сих пор судачат. Я хочу положить этому конец. Хочу, чтобы Сабига увидела: она не такова, какой ее расписывают в сплетнях.
– Хорошо, – ответил Гедер. – Только укажи, куда мне идти и что говорить. Я на свадебных
– Наверное… Наверное, можно.
– Я с ним переговорю. Он, правда, не традиционной веры. Можно, наверное, двух священнослужителей позвать?
– Обычно бывает один, – заметил Джорей. – Я узнаю. Но ты согласен, да? То есть согласен присутствовать?
– Конечно! С чего бы мне отказываться?
Джорей качнул головой и откинулся на спинку кресла. На лице мелькнули удивление и легкая неуверенность, будто Гедер был для него загадкой, разгаданной лишь наполовину.
– Ты поступаешь великодушно, – заметил Джорей.
– Да вроде бы нет. То есть я хотел сказать – нужно ведь лишь постоять на церемонии. Делать ничего не надо, только присутствовать.
– Как бы то ни было, спасибо. У меня гора с плеч. Я твой должник.
– Никакой не должник, – отмахнулся Гедер. – Впрочем, раз ты все равно здесь, я спрошу. Помнишь посла из Астерилхолда, с которым твой отец просил меня встретиться?
– Помню. Лорд Эшфорд.
– Что-нибудь из этого вышло? С королем-то я поговорил, но, насколько я знаю, никакой аудиенции не было. Может, я сказал что-нибудь не то?
– Вы должны быть готовы, – предупредил король Симеон.
– Нет, ваше величество, – запротестовал Гедер. – Я уверен, что все пройдет, к лету вы снова будете крепким и здоровым. Вам еще жить и жить, пока не… пока вы… Да и Астер ведь… Он же никогда…
Слова спутались, потом и вовсе иссякли. Ум пытался найти выход и закончить фразу, ничего не получалось. Гедер будто со стороны услыхал собственный стон и тяжелое дыхание, голова закружилась, он уткнулся лбом в колени.
«Только бы не стошнило, – подумал он. – Что угодно, только бы не стошнило».
К королю его вызвали на закате. Весеннее солнце уходило за горизонт, удлиняя лежащие на земле тени и погружая улицы в уплотняющийся сумрак. Когда Гедер вышел из своего особняка, ночной плющ уже раскрывал белые и голубые лепестки, в окнах Куртина Иссандриана горел приглушенный свет. Годом раньше послание с королевской печатью наверняка получил бы Иссандриан. Или Маас. Или ненавистный Алан Клинн.
Когда Гедер добрался до Кингшпиля, вершину главной башни еще освещали солнечные лучи, хотя округа успела окутаться тьмой. Деревья то и дело клонились под порывами холодного, но уже не морозного северного ветра. Не слуга и не раб – вельможа благородных кровей встретил Гедера и проводил в личные покои короля Симеона.
Даже сейчас, согнувшись в три погибели посреди кружащегося мира, Гедер помнил тот миг самодовольства. Барон Эббингбау и опекун принца откликается на спешный призыв Рассеченного Престола. В таких словах обычно описывались великие подвиги древности и недостижимо высокое служение, о котором только мечтать. А потом вдруг…
«Регент». Слово, начертанное удушьем и оттиснутое на полуобмороке.
– Приведите его
Мягкие руки взяли Гедера за плечи и приподняли. Королевский ведун – первокровный со спиральными татуировками по всему телу, как у хаавирков, – что-то тихо пошептал, вдавливая кончики пальцев в гордо Гедера и в локтевой сгиб. По телу прошла теплая волна, дышать стало легче.
– Он здоров? – спросил король.
Ведун закрыл глаза и положил ладонь на лоб Гедера. Слух юноши уловил нечто вроде дальних колоколов, не слышных никому другому.
– Не более чем потрясение, ваше величество, – ответил ведун. – Здоровье у него крепкое.
– Не могу поверить, – выговорил Гедер дрожащим голосом. – Я об этом не думал, когда брал Астера под опеку. У вас был такой цветущий вид. Я и помыслить не мог… Ваше величество, мне так жаль! Мне невероятно жаль. Невероятно жаль…
– Выслушайте меня, – сказал Симеон. – На закате у меня больше сил, но нарастает сумятица в мыслях. У нас мало времени для разговора. Вы должны взять на себя аудиенцию с лордом Эшфордом. Вам понятно? Когда настанет время, это будет ваше дело. Защитите Астера. Помиритесь с Астерилхолдом.
– Хорошо.
– Я стараюсь изо всех сил, чтобы оставить дела в порядке, однако эти силы уже не те, что прежде.
В полумраке покоев Симеон походил на призрака. Левый глаз тянулся вниз, будто плоть была готова отделиться от кости. Голос плыл, гора подушек поддерживала слабеющую спину. Гедер жаждал верить, что хворь, пусть и ужасающую, еще можно излечить, вот только реальность перед глазами утверждала обратное. Симеон начал что-то говорить и сразу сбился.
– Не знаю, зачем он здесь, – пробормотал король.
– Вы меня позвали, ваше величество.
– Не вы. Тот, другой. В дверях. И что это на нем? – В голосе послышалось раздражение, затем страх. – Что это? Почему он так одет?
Гедер обернулся посмотреть на пустой дверной проем; по спине прошла дрожь. Ведун положил ему руку на плечо:
– Его величество нынче более не может вас принимать. Если разум к нему вернется, мы за вами пошлем. Согласны?
– Да, – ответил Гедер. – Спасибо.
Сейчас, в самом начале ночи, лунный серп уже плыл высоко в темном небе. Гедер с помощью лакея забрался в карету и оперся спиной о тонкую деревянную стенку. Возница крикнул лошадям, и упряжка понеслась вперед; стальные подковы коней и чугунные ободья колес загрохотали по брусчатке. Почти у Серебряного моста Гедер подался вперед и крикнул наверх сквозь тонкое окно:
– Не домой! Мне надо в новый храм!
– Слушаюсь, милорд, – ответил возница и повернул коней.
Храм снаружи освещали настенные факелы, горящие таким чистым огнем, что на колоннах не оставалось копоти. Знамя из паучьего шелка по-прежнему висело над входом, однако в темноте багряный цвет сливался с цветом восьмичастной эмблемы. Гедер замедлил шаг на ступенях и оглянулся. Перед ним простирался город, фонари и свечи которого казались отблесками небесных звезд, как отражение неба в стоячей воде. Кингшпиль, Разлом, особняки аристократов, лачуги бедняков. Все это окажется в его власти. Под его контролем. Он будет хранителем державы, протектором Антеи, опекуном принца. Регентом, то есть фактически королем, и Антея будет покорна его воле.