Кион-Тократ

Воронич Александр

— Глупо? Ты действительно так считаешь? — глава Шандикора заскрежетал зубами. — А не глупо, что мы, дети своих отцов, прославляем в своём невежестве убийц наших предков? Разве это не иронично?

— Не пори горячку, Зерат. Скоро Гарута пройдёт испытание Терфиады и станет студентом гильдии. Варлоки Шаал-Дуран лучше многих сумеют обучить его премудростям магии, а потом уже можешь забирать его на свою промывку мозгов.

Покинутый некоторое время молчал, а затем яростно прошипел:

— Не смей плевать на наши ценности, брат. Я не могу позволить, чтобы Гарута изо дня в день

пропитывался ядовитой желчью наших врагов. Я знаю, о чём говорю, ибо сам прошёл этот путь. В самом ближайшем времени я заберу его и заставлю воспылать ненавистью к Тёмным Магам. Обещаю тебе.

Картуш поморщился:

— Поменьше патетики, Зерат. Ты же знаешь, что я на дух не переношу весь этот пафос про великую цель и «мстю» всем и вся. Хочешь забрать мальчишку — да мне всё равно. Поступай, как тебе заблагорассудится. Я всего лишь дал небольшой братский совет. А теперь, будь добр, и ты ответь на парочку моих вопросов.

— Что ты хочешь узнать?

— Ты говорил о Губителе. Мне интересно, кто он, и почему ты так уверен, что на этот раз у тебя получится? Помнится, три тысячи лет назад ничего не вышло.

Зерат ответил не сразу. Какое-то время он размышлял, прикидывая, что можно сказать, а что нет. Наконец, Токра принял решение:

— Так и быть, я поделюсь с тобой этой информацией. Ты наверняка знаком с пророчествами Тёмного Менестреля и Ханги. Первое из них вполне прозрачно намекает на то, Губитель придёт в Мир под знаком Безликой Матушки.

— Ах, вот оно что, — удивился эльф. — Значит, твоё величайшее оружие живёт в вашем чванливом Ордене?

Картуш задумчиво покачал головой.

— Теперь мне понятно, почему ты так уверен в успехе. В прошлый раз у тебя не было рычагов влияния, основанных на дрессуре и воспитании. Забавно.

Зерат механически кивнул. Он мог бы немало рассказать Картушу о том, с какими проблемами столкнулся в воспитании Чудовища Хаоса. И ведь тот не поверит, решит что Зерат смеётся над ним. Каким-то образом Губитель стал не тем, кем видели его заговорщики в первоначальном замысле.

— Тогда ещё один вопрос. Правильно ли я понял, что вместе с Гарутой, ты собрал пятерых братьев? И наверняка, среди них нет ни одного Малкори Жизни? Почему ты игнорируешь их? Они чем-то обидели тебя?

Слова драуга заставили Зерата непроизвольно поднять руку и прикоснуться к маске. Воспоминания оживили старую боль, пронзившую лицо денатоса Четырёх Стихий.

— Всё просто, Малкори Жизни неразумны, как дети. При этом они тяготеют к человеческим заблуждениям о морали, которые были созданы хитрецами и проходимцами, чтобы управлять бесправным стадом. Я не хочу понапрасну возиться с ними, пытаясь что-то объяснить. Уже имел такой опыт.

— Ты говоришь о Кузгаре, который потрепал тебя своим Призванием Копья?

— Всё было не так. Если хочешь я расскажу тебе эту историю.

Пугающие глаза Картуша заблестели.

— Ещё бы. Многие хотели бы её послушать.

Зерат вздохнул.

— Хорошо. Ты знаешь, что я прекратил жизненный путь Смилодона, потому что варвар пошёл по кривой дорожке, которая грозила увести нас всех далеко от конечной цели. Смилодон вознамерился уничтожить

культ Терфиады в Золотых Королевствах, а это означало, что мы не сможем осуществить ритуал Сферической Аброгации в ночь Драко-Тефагус. Это заставило меня действовать, и выдало перед ищейками Шаал-Дуран, которые преследовали меня, начиная с того дня, как я прихлопнул Совет Иерархов. Хуже всего то, что архонты пустили корни даже в Шаал-Суриде. Это означало, что за мной охотились не только ассасины и Тёмные Маги, но и стражи Сорока Сердец. Более того, меня преследовал один из любимчиков Белой Королевы — Кузгар Орлиное Перо, который был нашим древним братом.

Картуш ухмыльнулся.

— В хорошую переделку же ты попал. И что случилось?

— Я долго думал и принял решение исчезнуть. Стать мёртвым для всех, и друзей и врагов. Для этого нужна была самая малость — найти героя, способного убить Шуастру Злобного. Денатос Копья вполне подходил. У меня не было ни малейших сомнений, куда податься после своей смерти. Ведь по случайному стечению обстоятельств я был Отверженным, который смог впервые в истории обуздать своего Охотника без ритуала Благостного Эльфирода. Это отдельная история, и я не буду на ней останавливаться.

— Ты решил стать Покинутым? Даже интересно, как тебе удалось провести магистров.

— Мне не пришлось их обманывать. Я просто предъявил им доказательства своего родства, убив главу Шандикора на Ковре Смерти. Впрочем, почти все магистры того периода уже покоятся в объятиях своей богини. Один старик Ванакис знает обо мне.

— Но как тебе удалось обмануть Кузгара? Ведь он был свято уверен в том, что одолел тебя. Более того, он предъявил твоё тело и твой легендарный артефакт[1].

— Мне действительно пришлось распрощаться с Глазом Разрушителя. Что касается моего тела, то он предъявил вместо оного полуистлевшее тело денатоса Крови, чья инкарнация теперь находится рядом со мной. Это ещё более загадочная история, которую я оставлю на потом. Негоже за один присест выдавать все секреты. Ты так не считаешь?

— Ну это нечестно, — Картуш обиженно надул губы. — Когда нам ещё удастся поговорить?

— Не беспокойся. Теперь мы будем чаще встречаться. Обещаю.

— Так что насчёт твоего бойца? Думаешь, я забыл? Когда мне стоит ждать его?

Глава Шандикора ответил с беззаботным смешком:

— Я постараюсь решить этот вопрос в ближайшие два-три дня. Можешь поиграть с ним в своё довольствие, но в конечном счёте я жду, что ты избавишься от него.

Только теперь Картуш заподозрил подвох.

— Погоди-ка, братец. Так ты за этим и приходил ко мне? Хотел, чтобы я сразился с твоим бойцовым псом? А выдал это как награду за информацию о денатосе Мрака?

Зерат рассмеялся.

— А тебя что-то не устраивает? Разве от этого не выиграли мы оба?

— Так-то оно так. Но я всё равно чувствую, что ты развёл меня, как маленькую девочку. Нехорошо так с братом. Ладно, хотя бы скажи, кто он такой? С кем мне придётся драться ради тебя?

— Как я уже сказал, лучший сын Дома Шандикор. К тому же наставник Губителя, который проникся к своему ученику отеческими чувствами. Представляешь?