Кион-Тократ
Шрифт:
Олаф с Перьями, «Поющие во Тьме»
Главная дорога, ведущая из Лабиринта в Дан-Мир, называлась Трактом Ярости. Она начиналась у Голубых Врат и устремлялась вглубь, постоянно петляя и уводя путника к центру Саул Тай. Первый десяток пещер Тракта считался относительно безопасным, но далее Ночная Мгла сулила своим гостям встречи с многочисленными подземными тварями. Крупный отряд, следуя некоторым правилам безопасности, мог игнорировать их, но одинокий путник неизбежно становился целью разнообразных существ, рыскающих в поисках пищи. Агно вздрогнул, вспоминая
Войдя в очередную пещеру из второго десятка, Покинутый понял, что он на месте. Интуиция Охотника, наполовину освобождённого при помощи мутагенов, кричала, что рядом находится чрезвычайно опасный враг, сила которого неизмеримо выше, чем у вертишеек или элементалей. Осторожно ступив под своды пещеры, Агно пробудил Око Вазириса. Теперь он мог ориентироваться в темноте ничуть не хуже, чем тёмные эльфы. При этом оставался неуязвим для световых атак, чем мастер тут же и воспользовался. Разбросав по сторонам несколько световых шариков из своего запаса, он отступил к стене, готовый к внезапной атаке. Где-то неподалёку раздался приглушённый стон, который вскоре сменился недовольным возгласом:
— Грязно играешь, Покинутый. По твоей милости я чуть не ослеп. Хорошо, что заранее предусмотрел твой поступок и наложил на себя Кокон Анти-Света. Но всё равно неприятно.
— Покажись, — прорычал Агно, чувствуя, как ярость Охотника всё быстрее гонит кровь по венам.
— Ну зачем так нервничать? Вот он я, можешь любоваться, — в голосе незнакомца звучала та же ирония, которую мастер частенько слышал от главы Шандикора.
Из дальнего угла вышел драуг в кожаных доспехах, подогнанных под фигуру. Они скорее напоминали костюм, нежели броню, способную сдержать прямой удар меча. Но Агно не обманывался на этот счёт. Он имел представление о том, какими искусными оружейниками являются тёмные эльфы. Белые волосы драуга были уложены в странную причёску, напоминающую те, которыми кичились альвары. На поясе висели сабли из чёрного адаманта. Руки до локтей были защищены костяными наручами, на которых были вырезаны непонятные символы. Лицо драуга казалось резким и более пронзительным, нежели у светлых. В глазах, лишённых зрачков и радужной оболочки, можно было потеряться.
— Кто ты? — прямо спросил Агно, переходя на язык тёмных эльфов. — К какому клану принадлежишь? Судя по одежде, Каори'Тенши?
— Ого, — приятно удивился драуг. — Ты знаешь тёмное наречие Кали-Дро? Я впечатлён. Даже денатос Стихий не снизошёл до того, чтобы выучить мой язык. Но, что ещё удивительнее, ты знаешь о наших родословных линиях. Это вызывает интерес.
— Кто ты? — повторил Агно, сурово сдвинув брови.
— Да что ты заладил, «кто ты», «кто ты». Неужели нет других тем для разговора?
— Возможно, и найдутся, когда ты представишься.
— Хорошо, — поморщился эльф. — Если ты такой страстный любитель этикета, пусть будет по-твоему. Когда-то я возглавлял клан Шазги'Теламон. Ты был почти прав, это старший род, из которого пару тысячелетий назад отделился клан Каори'Тенши.
— Ты не мог возглавлять Шазги'Теламон, — безапелляционно заявил Агно. — Я знаком с Ланором де Ферратом
— Серьёзно, Токра? Ты знаком с моими потомками? Это просто удивительно. Как же давно я не захаживал в Трюмон де Флер, если подобное прошло мимо меня.
Агно покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок.
— Потомки. Что за чушь? Каждому из них почти под тысячу лет? Ты с ума сошел, драуг?
Даже на третьем уровне освобождения Охотника Агно не утратил способность удивляться. Он недоверчиво посмотрел на эльфа, надеясь увидеть на его лице признаки того, что он шутит.
— Ты так и не сообщил, как тебя зовут?
— Эх, какой же ты настырный. Ну что тебе с моего имени? Ладно уже, если хочешь, можешь называть меня Картушем.
В голове Агно забрезжило понимание.
— Картуш? Тот самый Картуш Огненосец? Урождённый Леррой де Феррат из клана Шазги'Теламон? Древний предок моих друзей из Слизиды?
— Да-да. Тот самый Картуш, командующий легионами Терфиады в Смутные Времена. Тот самый, который заставил собратьев предать своих Богов и уйти с полей сражений в Дан-Мир.
— Это просто невозможно, — сказал Агно, отчётливо понимая, что ему не лгут.
— Нет ничего невозможного, — усмехнулся эльф. — Теперь ты поведай мне, как могло получиться, что ты посвящён в дела моего народа больше, чем можно ожидать от кровососа?
Наглость драуга и это обращение «кровосос» возмутили Агно, но глупо было препираться по такому незначительному поводу.
— Когда-то я имел удовольствие познакомиться с юным (по вашим, конечно, меркам) странником, который оказался Альтором де Ферратом. Мы несколько раз спасали друг другу жизни, а потом наши пути разошлись. Уже много позже, когда мой период Становления подошёл к концу, я имел удовольствие гостить в его родовом поместье. Где был радушно принят магистром Гользеном и, гораздо менее радушно, князем Ланором. Также он представил мне своего сына — малыша Кроно. Ты удовлетворён?
— Вполне. После такого даже не знаю, как мне тебя убивать. Видишь ли, я горячо люблю своих потомков, хотя они и не подозревают о моем существовании. Для них я, как и для всего мира, всего лишь легенда.
— Легко быть легендой, когда ты Чадо Малкори? Не так ли?
Картуш криво усмехнулся.
— А ты сообразителен, Покинутый. Все верно, денатос Ярости, к твоим услугам.
— Значит вот, что вы с Зератом замыслили? Убить меня твоими руками, чтобы никто не заподозрил о его причастности к этому событию? И тогда он надеется, что Артур признает его в качестве своего гуру.
— Артур, это, как я понимаю, тот самый Губитель, из-за которого весь сыр-бор? В таком случае, ты прав. Именно это и планировал Безликий. В любом случае, я не являюсь единомышленником своего брата. Мне в целом наплевать на Губителя и фантазии Шуастры.
— Тогда зачем ты здесь?
— Как лучше объяснить? Солидарность. Пожалуй, это слово вполне описывает моё отношение. У каждого из нас есть своя толика ответственности перед кем-то, и порой, даже будучи несогласны с ними, мы переступаем через своё мнение, чтобы поддержать наших близких и вселить в них уверенность. Ты понимаешь меня, Токра?