Кион-Тократ
Шрифт:
— Вполне. В таком случае, нам больше не о чем разговаривать. У меня тоже есть ответственность.
— Погоди, о какой ответственности ты говоришь? Перед кем? Перед Чудовищем Хаоса? Серьёзно? — снисходительные нотки в голосе драуга порядком утомили Серканиса. Охотник внутри него всё громче требовал крови и безумия.
— Тебе не понять, — прорычал он, давая освобождение своему бешенству. — Это для вас он Чудовище, потому что вы и сами такие. Стремитесь вознестись за чужой счёт, игнорируя чужие жизни и чаяния. Для меня же он мой сын, и ничего более. Вот почему я здесь — чтобы уничтожить тебя
— Смело! — с насмешкой выдохнул тёмный эльф. — Только одного ты не учёл. Не важно, одолеешь ли ты меня или нет, Шуастра никогда не отдаст тебе Губителя. Он слишком долго ждал и слишком многое вложил в него, чтобы позволить сейчас на финишной прямой кому-то разрушить его планы.
Агно потряс головой, с трудом осмысливая слова Картуша. Красная пелена уже застилала ему глаза, требуя немедленных действий.
— Это мы ещё посмотрим!
Мастер издал пронзительный вопль берсерка и бросился на драуга. В его руках оказались мечи, хотя только что они покоились в ножнах. Картуш увидел их в последний момент, когда лезвия пронеслись около его шеи. Короткая вспышка телепорта унесла эльфа из области досягаемости. Через секунду он появился в пятнадцати метрах от Агно, и на сей раз лицо Картуша впервые являло уважение. Теперь он смотрел на мастера совсем другими глазами.
— А Шуастра-то был прав относительно этого Токра, — пробормотал Картуш, снимая с пояса сабли. — Похоже он действительно лучший боец Дома Шандикор. Ну что ж, это вселяет оптимизм.
В следующую секунду их клинки скрестились. Удар Агно был столь силён, что Картуша Огненосца просто смело в сторону. Мутагены придали Покинутому невероятную силу, сравнимую с исполинской, и драуг по достоинству оценил своего врага. Тёмный эльф с раздражением понял, что не может вступать в силовое противоборство. В скорости Охотник также не уступал ему, а скорее превосходил.
— Хорош, чертяка, — выдохнул Картуш, с трудом блокируя удар Агно и одновременно проводя ногой подсечку.
Однако Покинутый словно чувствовал биотоки, текущие в теле драуга, и мог заранее предсказать любое действие противника. За долю секунды он отступил, чтобы затем резким выпадом ноги нанести Картушу сокрушающий удар в живот. Драуг отлетел от мастера, словно мячик, но приземлился на ноги, как кошка. Агно не тратил время. Он снова мчался к врагу, готовый рубить и кромсать всё живое. Он был берсерком, почти таким же, как их описывал в своем талмуде Аланиус Бельский[1].
Когда Агно уже собирался смести эльфа своим слоновьим напором, тот внезапно воспарил — в прямом смысле вознёсся к сводам пещеры, укрывшись темнотой, будто гигантским плащом. Охотник замер, прислушиваясь к шорохам. Через секунду начался камнепад. Драуг явно не собирался следовать каким-либо нормам и правилам поединка. Впрочем, такими глупостями занимаются в основном слабые существа, способные умереть от любого чиха, что, очевидно, не имело никакого отношения к данному поединку. Расколотые в щебень сталактиты оказались прекрасным способом отвлечь Охотника.
Агно, рыча от ярости, принялся уворачиваться от камней. Некоторые, самые крупные из них, он отбивал мечами. Более мелкие иногда попадали по телу, но Токра не замечал урона. Боль придёт потом, если он выживет. А сейчас нужно
— Тебе так же весело, как и мне? — спросил он, налетая на на Покинутого, мастерски вращая саблями.
Агно не был готов к нападению, и с большим трудом отбил первую волну. Внезапно эльф безумным кувырком бросился под ноги Токра, буквально заставив его споткнуться о своё тело. Агно упал, перекатился на спину, и едва успел поставить перекрёстный блок. Сабли Картуша звякнули по нему и отскочили.
Снова Покинутый и древний денатос кружили по кругу, выискивая бреши в защите друг друга. Лишившись одного меча, Агно больше не мог проводить столь ошеломляющие атаки, как прежде, и драуг почувствовал это, тут же увеличив напор. Его сабли порхали словно опасные насекомые, охаживая противника со всех сторон. На теле Агно появились раны, не очень опасные для Токра, но весьма неприятные. Из пореза над бровью сочилась кровь, заливая глаза Охотника.
— И это всё, на что ты способен? Давай же, дерись. Докажи, что ты лучший!
Слова эльфа не доходили до сознания Агно. Он чувствовал, как внутри него рвётся на ментальных цепях чудовище, жаждущее целиком завладеть телом. Агно не хотел его освобождения, но внезапно понял, что не справится с противником без дополнительной силы. В тот же момент цепи распались на звенья, спуская с поводка безумное чадо Алчущего.
Атака Картуша безрезультатно завершилась сложной комбинацией на мече Агно. В этот момент Охотник занёс руку над головой, и в белёсых глазах драуга забрезжило понимание. Око Познания, заблаговременно оформленное в виде подвески на тонком контуре эльфа, позволило ему отчётливо рассмотреть вихреобразное колебание энергии рю, растущее из руки Охотника. Двеомер Крови, имевший физическое воплощение, напоминал лапу зверя с пятью когтями карминового цвета.
— Когти Рогула из техники Этратиус, — воскликнул Картуш. — Это интересно.
Агно не услышал его, потому что его захватила первобытная жажда крови. Охотник прошипел нечто невразумительное и резким движением опустил руку на драуга. Тело эльфа окуталось сиянием Щита Ярости, черпающим силу из Призвания денатоса. Когти Охотника вонзились в Щит и начали медленно, с натугой разрезать его, будто лист металла. Рука Агно дёрнулась вниз, оставив в защите драуга рваную дыру. Но не только в щите. На кожаном корсете эльфа также осталась отметина в виде пяти продольных разрезов, почти доставших до мягкой плоти.
— Чёртов вампир, — выругался Картуш, — совсем новая вещь была. Ладно, сейчас ты узнаешь, на что способен денатос Ярости.
Магическим толчком тёмный эльф отбросил Охотника к стенке, хорошенько припечатав его. От удара меч вывалился из ладони. Впрочем, он уже был ему не нужен. Вампир оскалился, напоминая зверя.
Картуш презрительно сощурился.
— Я ПОКАЖУ ТЕБЕ, ЗА КАКИЕ ЗАСЛУГИ МЕНЯ НАЗВАЛИ ОГНЕНОСЦЕМ!
От голоса эльфа стены пещеры начали вибрировать, а ранее уцелевшие сталактиты разлетелись вдребезги.