Кион-Тократ

Воронич Александр

Осирис задумчиво почесал затылок. Он не очень много знал о прошлой жизни Безликого, как и не знал о том, кто скрывается под его маской. Зерат имел свои причины скрываться от Осириса, боясь, что очередным неосторожным движением порвёт тонкие нити судьбы.

— Сегодня он опробует эти клинки в неистовой схватке, дабы напоить их кровью и возродить былую силу. Хотя при этом не почувствует никакой радости.

Слова Безликого прозвучали как пророчество.

***

Ярость, холодная, как горный лёд, и горячая, как подземная магма, заставляла Артура бежать по узким коридорам, преодолевать огромные пещеры, почти равные Лабиринту. Боль и бесконечное одиночество наполняли душу существа, обречённого на проклятие Тьмы.

Тенебрис пророс глубоко внутри, соединившись с диким Охотником, ставшим проклятием всего рода людей. Чуть более часа прошло, как он миновал Врата, и ещё почти столько же оставалось до Грота Каменного Ручья. Однако, несмотря на расстояние, Смилодон почти чувствовал, почти осязал присутствие проклятых драугов. Их запах приводил Охотника в бешенство. И вскоре он превратился в механизм, лишённый всяческих мыслей, движимый лишь бесконечной ненавистью.

Смилодон бежал, напоминая гибкого зверя. Его шаг был широк. На ходу он перепрыгивал глубокие трещины шириной в пять метров, буквально перелетал через пропасти, сам вид которых мог ужаснуть любого. Ничто не способно было остановить его: ни смертный, ни демон.

Артур не стал принимать мутагены, но, в отличие от Тариана, где он боялся потерять контроль над разумом, сейчас в них попросту не было необходимости. Смилодон чувствовал, как его отчаяние и жгучая ярость опадают на благотворную почву тёмного естества, будто живительная влага. Охотник рос и креп внутри Смилодона, и, в конце концов, цепи, сдерживающие чудовище, не выдержали и рассыпались в прах. В какой-то миг из потаённых глубин сознания всплыл образ, древнее чем Охотник. Огромный саблезубый зверь с чёрной лоснящейся шерстью попытался остановить рост безумия, но оказался слабее своего противника. После того, как зверь растворился в пучине сознания, Артур сразу же забыл о нём. Сейчас перед ним стояла одна цель — месть должна свершиться любой ценой, пусть даже она не принесёт облегчения. Смилодон не желал его.

Тем временем запах тёмных эльфов стал невыносим. Токра вытащил мечи — драгоценный подарок наставника. Идеальный баланс и вес заставили Охотника испытать невероятное наслаждение. Это оружие с душой, вложенной Птолианом, так и просилось в бой, желая схлестнуться с превосходящими силами противника.

Войдя в Грот Каменного Ручья, Артур почувствовал опасность. Подчинившись неосознанному желанию, он стал мощными толчками вливать «рю» в своё оружие. Мечи Смилодона начали приглушённо светиться, и с каждым толчком это сияние становилось всё ярче. По древним рунам, оплетающим клинки, пробежали красные линии, и над Охотником активировалась сеть двеомеров, вложенных в клинки в момент сотворения. Светоч Жизни даровал ему Щит Кельвина, а Разрубатель Листьев боевой Аркан Фараха, способный испепелить любую плоть.

Артур не почувствовал удивления, ведь Охотник не способен на такую эмоцию. Зато в следующую секунду его накрыла волна восторга. Где-то рядом находились живые существа, по чьим венам бежала такая тёплая, такая вкусная кровь. Это восприятие — смесь зрения и обоняния — позволяло Охотнику ориентироваться в темноте не хуже, чем его врагам.

Артур взмахнул мечом, и справа от него раздался приглушённый стон, а затем звук падающего тела. Воин шагнул вперёд и увидел на земле мёртвое существо непонятной расы. О таких созданиях Артур никогда прежде не слышал. Это был крепыш, до полутора метра ростом, с удивительно прекрасным лицом, в котором невозможно было не узнать альвара.

Если бы он был способен остановиться на секунду и задуматься, Артур сумел бы понять и почувствовать трепет перед познаниями драугов. Кварфы, выведенные искусственно в лабораториях Слизиды, были некой жуткой помесью между светлыми эльфами и дварагами. Создав подобных существ, драуги как будто решили посмеяться над врагами и выразить им презрение. Смотрите, вот ваши потомки, слитые в уродливом симбиозе

и созданные с одной целью — служить нам и умирать по приказу драугов.

Впрочем, Охотник не интересовался подобными вещами. Для него не имело значения, кто его враг. Широко улыбаясь, он наблюдал за тем, как несколько кварфов бегут к нему с заступами и кирками в руках. Очевидно, тёмные эльфы использовали кварфов для добычи руд, поскольку в них была развита любовь к камню, как и у дварагов.

Зрелище атакующих химер привело Охотника в восторг. Закрутив оружие в смертоносной комбинации, он остановился, когда четверо карликов пали, суча ногами. Затем было ещё четверо. И ещё чуть больше. Разрубатель Листьев и Светоч Жизни не знали жалости. Внезапно из темноты вырвался стилет, просвистев у лица безумца.

Смилодон повернулся к врагу и увидел примерно с десяток фигур, укрытых плащами. Драуги. Их действия были уверенными и чёткими, движения — плавными, но стремительными. Они быстро рассредоточились, окружив Охотника плотным кольцом. Отбив два стилета Такерузом, он пропустил третий, но тот даже не долетел до адамантовой брони, ослепительно полыхнув в Щите Кельвина и отскочив обратно.

Один из драугов воздел руки, пробормотал короткое заклинание, и швырнул в Покинутого сгусток магической плазмы. Артур взмахнул Эльсоргом, как если бы хотел отбить вражеский двеомер. Достигнутый эффект оказался потрясающим. Сгусток плазмы наткнулся на Щит Кельвина и рикошетом отразился под углом. Ближайший к магу соратник оказался объят пламенем, которое высосало его жизнь за секунду. Однако маг не желал успокоиться, и отправил в Артура ещё один сгусток огня. Эффект был тот же, но на этот раз от собственных чар едва не пострадал чародей. Осознав опасность, он начал вести себя более разумно.

Охотник тоже был не прочь повеселиться. Метнувшись в сторону, он проткнул ближайшего врага, но второй уклонился, в свою очередь ответив выпадом сабли. Боковым финтом Такеруза Смилодон отбил оружие эльфа, заставив его клинок почернеть и сломаться.

Почувствовав, как от скрытой брони, отскочило несколько ударов, Охотник развернул мечи в горизонтальной плоскости для осуществления классической мельницы из техники Арланда. Большинство драугов успело выйти из области атаки, но двое пали с распоротыми брюшинами.

Эльфийский маг осознал степень опасности. Всего за пару минут этот демон, пугающий до дрожи в коленках, расправился с пятью противниками, а это было почти треть всей их группы. Не дожидаясь следующей атаки, чародей бросил в Покинутого камень-артефакт, который имелся у каждого мага-хранителя, закрепленного за своим отрядом. Охотник инстинктивно выставил меч, собираясь отбить камень, но тот упал вниз, не пролетев и половины дистанции. Но что необычно, поверхность не остановила артефакт, а булькнула и пропустила его, как жидкость. Охотник замер. Чутьё предостерегало об опасности, готовой вот-вот обрушиться на голову чересчур дерзкого Токра.

Внутренняя сирена предупредила Охотника за долю секунды до нападения. Он молнией метнулся в сторону, избежав участи быть раздавленным двумя гигантскими каменными ладонями, которые схлопнулись за ним с характерным крошащимся звуком. Грубые очертания рук казались нелепой пародией на скульптуру.

Каменная элементаль — одно из самых опасных порождений стихии Земли — медленно, утопая в вязком веществе вокруг себя, начала выбираться наружу. Когда она встала на ноги, Охотник был вынужден задрать голову вверх. Одушевлённый колосс, примерно шести метров ростом, был выше самого высокого тролля в Саул Тай. В остальном же элементаль весьма напоминала исполина, убитого Артуром на турнире, только лицо отличалось. Лик элементали напоминал, скорее, бездушный слепок, снятый с валуна, в котором имелись несколько углублений, при должной фантазии могущих сойти за рот и глаза-впадины. От этого Сын Земли выглядел ещё более жутко.