Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3
Шрифт:
Стоило директору Матуру солгать относительно мотивов своего поведения, которые не имели ничего общего с заботой о голых людях, а диктовались лишь страхом и надеждой добыть мешочек с рубинами, как ему пришлось вносить коррективы в описание бегства из пещеры.
Я не хочу цитировать его записи далее. Одна ложь влечет за собой другую, и постепенно Матур погружает читателя в мир, полностью вымышленный. Возникает образ самоотверженного героя, благородного и бескорыстного Матура, который не только спасет сейчас голых дикарей, но и сохранит мир на Земле.
До появления в пещере Аниты Крашевской
…Аниту подвела наблюдательность.
Лучик ее фонаря коснулся щели в полу. В тот момент Сато, прежде чем закрыть плиту в каменном полу и поспешить вслед за своими подданными, решил кинуть последний взгляд на пещеру, полную недругами. Вот с этим взглядом и встретились глаза Анита. Анита ахнула – этот возглас я услышал, но не придал ему значения – и поспешила к щели в полу, чтобы выяснить, кто там таится. В отличие от жителей планеты Дом и директора Матура, эта польская паненка, представительница славного и древнего шляхетского рода, была лишена чувства страха [10] .
Сато, понявший, что его раскрыли, принял единственно возможный вариант поведения: он действовал быстро и безжалостно – плита откинулась, жилистая рука унтер-офицера схватила Аниту, и, потеряв равновесие, она ухнула в подземелье. Плита тут же легла на место. Потому наши поиски и ни к чему не привели.
А о том, что произошло дальше, Анита рассказала мне только после освобождения.
Анита Крашевская
Вместо того, чтобы позвать на помощь, я направилась к черной щели, из которой кто-то выглядывал – по крайней мере луч фонаря отразился в чьих-то зрачках. Я решила, что меня разглядывает какой-то зверек, затаившийся в щели. А щель была такой узкой, что тигр там бы не уместился. Поэтому я и подошла поближе и даже наклонилась над щелью, чтобы разглядеть «зверька».
Именно в это мгновение плита откинулась, словно канализационный люк, неудачно ударила меня по лбу, отчего я на мгновение «поплыла» и качнулась вперед. Этого мгновения «зверьку» оказалось достаточно, чтобы рвануть меня к себе.
Мое следующее воспоминание – это неприятное ощущение того, что ты половая тряпка и тобой вытирают камни, чтобы прибрать нору к визиту соседа-крота.
Окончательно я пришла в себя уже на свету.
Я сидела, прислонившись к каменной стене, вертикально уходившей в небо. Казалось, я нахожусь в гигантском стакане, на дне которого осталось немного серой воды, – такими отвесными и высокими были скалы, окружавшие долинку, в которую я попала. Густой выше человеческого роста кустарник и купы невысокого бамбука росли на кольце гальки, отделявшем воду от стен. Место было неуютное, зловещее, пришедшее из страшной сказки. Словно именно в таких стаканах драконы высиживают свои лиловые яйца.
Голова гудела. Я провела пальцами по спутанным волосам и подпрыгнула от неожиданной боли – на макушке у меня была огромная кровоточащая шишка.
Когда я открыла глаза вновь, то увидела наконец и самих голых людей.
Они стояли в некотором отдалении от меня, в низком кустарнике, спиной к скале.
А на берегу озера, глядя в серое небо,
Мое внимание было привлечено еще одной человеческой фигурой, которую я увидела не сразу, потому что она таилась за кустом, присев на корточки. Не подумав о последствиях, я обрадовалась и не скрыла своей радости.
– Господин Матур! – закричала я. – А мы так за вас боялись!
Забыв о своей ране, я вскочила на ноги и побежала к родной душе – пану директору газированной воды.
Тот почему-то не выразил никакой радости по поводу моего появления и всем телом стал отворачиваться от меня. Но опоздал. Я уже обогнула куст и оказалась рядом.
И тут я поняла причину странного поведения индуса: он был абсолютно гол. Катастрофически гол. Нагота очень толстого пожилого человека – это особый вид кошмара, даже в музее восковых фигур такую фигуру нельзя выставить – беременные зрительницы будут преждевременно рожать лягушат.
В растерянности я обернулась к прочим голым людям. Я все делала не по порядку. Я ведь еще не соображала, где я нахожусь и почему.
– Здравствуйте, – сказала я голым людям. – Меня не надо бояться. Я только хочу на вас посмотреть. Я специально прилетела сюда, чтобы с вами познакомиться.
Они смотрели на меня, потрясенные то ли моей прической, то ли джинсовым костюмом, прошедшим пустыню Гоби и остров Врангеля.
Я не ожидала никакой реакции, но она последовала.
Пожилой очень худой дикарь с лысой, обрамленной венчиком бывших кудрей головой быстро затараторил, обернувшись к прочим. Остальные тараторили в ответ. Я обратила внимание, что у них совсем иные, чем у нас, жесты. И подумала тогда, что, живя много веков в изоляции, они не имели возможности узнать у сведущих людей, как надо выражать согласие или отрицание.
И тут я услышала голос. На хорошем польском языке некто невидимый сообщил мне, что рад моему появлению, но хотел бы уточнить, кто прислал меня знакомиться с ними и что я намеревалась делать, познакомившись.
Потрясенная этим, я окинула взглядом дикарей, скосила взор на японца, который задумчиво подводил баланс кучкам и связкам продуктов, принесенных голыми людьми. Наконец я решила, что никто здесь не знает польского языка, потому что им не повезло с учителями, а общаются со мной методом телепатическим и главный телепат среди них – лысенький пан с кудряшками за ушами.
Правильно, подтвердил лысенький. Вы все правильно угадали, и мы рады встретить разумного человека.
Я поняла, что пахнет Нобелевской премией. Ведь одно дело – дичайшее племя, другое – то же племя с телепатическими способностями, позволившими ему выжить в условиях экологических бедствий.
Господин Матур тем временем углубился в кусты и оттуда выразил радость по поводу моего прихода.
Его интересовало, прибыла ли я для его спасения, а если нет, то где те спасатели, которые должны это сделать?