Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3
Шрифт:
– Где вы потеряли штаны, коллега? – спросила я.
– Эти изверги! – закричал в ответ Матур, но докричать свой текст до конца он не сумел, так как мы с ним одновременно услышали внутренний голос лысенького, который оказался переводчиком по имени По-из. Переводчик сделал шаг вперед, чтобы нам лучше было слышно, но по мне он лучше бы этого не делал. Увидев так близко совершенно голого пожилого человека, который был не дикарем, а вернее всего, почтенным отцом семейства, ушедшим в секту опрощенцев,
– Простите, – сказал По-из и отпрыгнул за куст.
Вы спросите, почему я именно тогда догадалась, что дикари – вовсе не дикари, а обыкновенные сектанты? Да потому, что переводчик По-из был пострижен! Покажите мне стриженого троглодита!
И на это мое наблюдение По-из мысленно ответил:
– Но ведь из этого можно заключить, что и первобытные социумы производят обработку волосяного покрова.
– Но первобытные социумы не смогут объяснить эту процедуру корявым наукообразным языком, – ответила я.
– Женщина! – услышала я голос человека в шортах.
Вот этот, хоть и одетый, о парикмахере не слышал давно. Говорил он по-японски. И когда По-из хотел переводить, я сказала:
– Не надо, я училась в аспирантуре Токийского университета.
После этого я обернулась к человеку в шортах и спросила его на сносном японском языке, чего ему от меня требуется. К тому времени я уже сообразила, что именно его глазенки сверкали из-под плиты и именно он утащил меня в этот каменный стакан.
– От тебя требуется, чтобы ты разделась, – сказал он.
Как ни странно, его совершенно не удивило мое знание японского языка. Он был примитивно устроен, иначе бы не выжил столько лет в лесу, к тому же за последние дни телепаты подготовили его к тому, что весь окружающий мир может изъясняться понятно для него.
– Исключено, – сказала я. – Я не хочу раздеваться.
– Я приказал, – сообщил мне Сато. – Все раздеты, ты тоже. Ясно?
– А вы? – спросила я.
– Мне нельзя. Я старший унтер-офицер императорской армии.
– Я не вижу знаков различия, – сказала я, чтобы его позлить. Некоторые чувства у него были далеко запрятаны.
– Солдат японской армии всегда остается в строю, даже если выполнение секретных заданий требует, чтобы он общался с людьми, не будучи в военной форме.
Наверно, это был параграф из какого-то устава для лазутчиков.
– И давно вы здесь скрываетесь?
Почему-то этот ответ вывел его из себя.
– Я не скрываюсь! – закричал он высоким голосом. – Я остаюсь на посту!
Он кричал что-то еще, но я плохо слушала и не все понимала – все-таки почти десять лет без практики. Я уже сообразила, кто это
Тут я заметила, что в руке у Сато длинный кинжал, которым он тычет мне в лицо. Сато упорно настаивал на стриптизе.
– Но зачем вам это? – спросила я.
– Тебя ищут одетую, а голую не ищут, – сказал Сато. – И у голых нет карманов. Нельзя спрятать оружие!
И он улыбнулся, показав мне много гнилых зубов.
– Только попробуй меня раздеть: – сказала я, постаравшись изобразить на лице полное равнодушие.
Сато стал приближаться ко мне, не спеша и получая садистское наслаждение от предвкушения… Интересно, он хочет меня зарезать или только раздеть?
– Госпожа Анита! – воскликнул директор Матур, выглянув из-за куста. Кстати, вид его был ужасен, но не порнографичен, потому что живот нависал над коленями, словно целомудренный занавес. – Я вас умоляю, разденьтесь, пожалуйста. Нам нужна ваша жизнь! Вы еще так молоды!
– При чем тут моя молодость! – рассердилась я. – Я не хочу раздеваться. Мне мама не разрешает раздеваться перед незнакомыми дядями.
– Что она сказала? – спросил Сато. Его ножик приближался с неотвратимостью танка.
– Прекратите, пожалуйста, – попросила я господина унтер-офицера, – а то я буду вынуждена принять меры.
– О, не надо, госпожа Анита! – вопил Матур. Но не двигался мне на помощь.
И этот феномен меня заинтересовал.
– Ну почему же никто не хочет меня защитить? – воззвала я к голым людям, но не успела получить ответ, потому что унтер-офицеру надоело мне угрожать и он кинулся на меня с ножом, без сомнения, надеясь проткнуть мой плоский, гладкий, без единого грамма жира живот.
Мне пришлось несколько отклониться, чтобы дать возможность пожилому хулигану пронзить ножом воздух, затем я, несколько выдвинув бедро, захватила летящего мимо меня японца за руку, вывернула ее и кинула обидчика в озеро, куда он и рухнул, подняв фонтан брызг.
Кинжал зазвенел, ударившись о камни.
Все стояли как громом пораженные и глядели на меня.
– Ну вот, – сказала я. – Вы все свободны.
И тут ЖЕ я вынуждена была обратить взор к озеру, потому что Сато шумел и бултыхался, а вода здесь наверняка холодная – еще утонет…
Я подошла к воде и протянула руку, чтобы помочь ему выбраться на берег.
Сато перестал бултыхаться и решил утонуть, для чего погрузился с головкой в воду. Но в трех шагах от берега из этого ничего не вышло, он тут же сел на дно и вскочил, чтобы глотнуть воздуха. Воды там было чуть ниже пояса.