Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3

Булычев Кир

– Дочка ваша? – спросил он.

– И не говорите, – ответил муж. – Я буквально ничего не понимаю.

Хозяин был в таком отчаянии, словно ломал руки, хотя руки оставались неподвижными.

– А чего не понимаете?

– Я не понимаю, что происходит! Я готов повеситься. Честное слово, я не преувеличиваю. Вчера я взял бюллетень, потому что не могу глядеть в глаза моим коллегам.

– Может, к экстрасенсу обратиться? – спросил Сашок. – Я слышал, они помогают.

– Мне никто не поможет, потому что я подлец, – сообщил

муж. – Я бросил семью, я бросил Сонечку и Оленьку, я оставил Викторию. Но почему? Ответьте мне, почему?

– Не знаю, – сказал Сашок. – Я не в курсе.

– Да, я виноват, я сам виноват. Я увлекся Дарьей Павловной. Но мое увлечение оставалось в рамках, простите, банального служебного романа. Я не предполагал, что так кончится.

– Чего кончится?

– Что я уйду из дома, что я перееду сюда, в этот кошмарный дом! Почему я это сделал? Почему я тут живу? Почему я должен мыть руки шесть раз в день и носить егерское белье?

– Чего?

Муж засучил штанину и показал край нижнего белья.

– А может, вам обратно? – спросил Сашок. – Ваша Виктория покричит, покричит, успокоится. Дело житейское.

– Вы не знаете Виктории. Она – ангел. Она никогда не кричит. Она все молча терпит. Она рыдает ночами. Я представляю, как она укладывает наших девочек и плачет над их кроватками.

Голос мужа дрогнул, большая слеза покатилась по его щеке.

– Извините, – сказал он. – Нервы.

– Вижу, – сказал Сашок. – Это у всех теперь. Я сейчас у одного человека был, тоже на нервы жалуется.

– Как паровоз по рельсам, – произнес муж. – Как будто меня несет какая-то дьявольская сила. Даю вам честное слово – я ни сном ни духом не намеревался покинуть Викторию.

– Дьявольская, говорите?

– Я не отдавал себе отчета. Я пришел домой, хотел посмотреть телевизор, а вместо этого подошел к Виктории и говорю: «Сообщи детям, что я нашел счастье с другой женщиной». Я этого не хотел говорить…

– И давно это случилось? – докторским голосом спросил Сашок.

– Больше месяца. Или меньше? У меня все смешалось.

– Второго мая? – спросил Сашок, который вспомнил дату на расписке.

– Может быть.

Они услышали, как повернулся ключ в замке, и тут же в комнате возникла пышная, вульгарного вида женщина, ярко и слишком модно одетая, с сумкой, на которую пошло как минимум четыре синтетических крокодила.

– Павлик! – воскликнула она с порога. – Ты скучал?

И тут она увидела Сашка, который поднялся при ее появлении.

– Это что еще такое? – спросила она. – Если телевизионный мастер, то я вызывала на ту неделю.

– Нет, – сказал Сашок. – Поговорить с вами надо. По личному вопросу.

– Погодите, – сказала Дарья Павловна и твердыми шагами подошла к мужу. – На тебе лица нет, – сказала она. – Буквально нет лица. Ты опять переживал? Эта гадюка звонила?

– Мне никто не звонил.

–

Молчи. По глазам вижу, что звонила. Так вот, учти и скажи ей, что, если она еще будет мне телефон обрывать, я ей ноги вырву.

– Она ни разу не звонила.

– Не перечь, ангел мой, – ответила Дарья Павловна, резким движением открыла резной шкаф черного дерева, который оказался заполнен пачками, бутылочками и упаковками лекарств. Она шустро покопалась в нем и вытянула на свет три бутылочки и розовый пакетик.

– Сейчас, – сказала она. – Выпьешь успокаивающего.

Она упорхнула на кухню, там что-то загремело, зазвенело.

– Она опять разбила чашку, – тихо сообщил Павлик. – Она всегда бьет чашки, когда переживает за мое здоровье.

Дарья Павловна уже вернулась. В руке ее был стакан, на открытой ладони другой руки – горсть пилюль.

– Быстро, – сказала она. – Все глотай. Быстро.

Павлик покорно проглотил кучку пилюль. Сашку даже страшно стало, сколько лекарств за раз приходится принимать этому человеку. Запил водой. Его острый кадык ходил в такт глоткам, а Дарья Павловна и Сашок смотрели на него.

– Все, – сказала Дарья Павловна. – Все проглотил?

– Все, – сказал Павлик.

– Раскрой рот, – велела Дарья Павловна. – Раскрой, раскрой, наверняка что-то за щеку спрятал, а потом выплюнешь, я тебя, мой котик, уже изучила.

Муж открыл рот, Дарья Павловна по-птичьи заглянула в него, ее большие груди прикоснулись к животу Павлика, и тот постарался втянуть живот. Но Дарья Павловна нажала сильнее и, обняв мужчину, положила ему голову на грудь.

– Я хочу ласки, мое счастье, – сообщила она, не обращая внимания на Сашка.

Сашок смутился и закашлялся.

– Вы здесь? – вспомнила Дарья Павловна. – Пошли на кухню. А ты, ангел, лежи. У тебя бюллетень. И поставь градусник.

Сашок проследовал на кухню за Дарьей Павловной.

– Что за дела? – спросила она, беря с холодильника пачку «Мальборо» и закуривая.

– Я по поводу записки, – сказал Сашок. – От товарища Д.

– Что? – испугалась Дарья Павловна. – Что-нибудь неправильно? Вы только меня не пугайте.

– Нет, я наоборот, – сказал Сашок. – Учтите, мне ничего не нужно. Я ее обратно принес.

– Как так принес?

– Нашел и принес. Чтобы вы ее уничтожили.

– Зачем?

– Чтобы спасти душу, – сказал Сашок.

– Вы что, шутите? Может, вы от этой гадюки, Виктории? Тогда растерзаю.

– Нет, я сам по себе! – воскликнул Сашок. – Я пришел, чтобы освободить вас от дьявола. Ну неужели не понятно? Я пришел помочь.

– То есть как помочь? Нет уж, обратного хода нету. Я на жертву пошла. Я душу отдала ради простого человеческого счастья. И учтите, Павлика я никому не отдам. Я его на ключ запру, я ему, если надо, глаза выколю. Но не отдам, ясно? И катись отсюда со своими гнусными предложениями.