Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.5

Булычев Кир

На стульях у правой двери сидело несколько человек в синих халатах, словно к зубному врачу. И Коре захотелось спросить, кто последний, несмотря на всю нелепость такого вопроса.

Однако Миша Гофман, который сидел на крайнем стуле, сам сказал ей:

– Я последний, гражданка. Вы будете за мной.

Композитор-песенник Миша Гофман, которого здесь оказаться не могло, потому что он еще оставался в нашем мире и даже способствовал падению Коры в мир этот, был облачен в синий больничный халат, из-под которого были видны кальсоны

с развязанными белыми шнурками, свисающие, как усы сомов, по сторонам тапочкиных морд.

– Миша? – спросила Кора. – Это вы?

Странно было бы здесь заниматься играми в конспирацию.

– Да, – ответил Гофман, глядя в пол. – Мы с вами где-то встречались?

– Да, встречались, – сказала Кора и села на свободный стул. Напротив нее оказалась прелестная на первый взгляд смуглая брюнетка. В ее спутанных волнистых волосах горела маленькая диадема, а из-под больничного байкового халата, который был велик размеров на пять, из-за чего пришлось закатать рукава, выглядывала нежная узкая ножка в расшитом бисером башмачке.

– Здравствуйте, – сказала Кора.

Девушка захлопала глазами и ответила нечто на незнакомом языке.

Потом она принялась тихо плакать, но остальные не обращали на нее внимания.

Кора перехватила внимательный и настороженный взгляд соседа – тот был молод, худ, коротко пострижен, его щеку пересекал красный безобразный шрам, который оттягивал вниз угол рта. Своеобразие его туалета заключалось в том, что из-под халата торчали плохо начищенные сапоги со шпорами, что роднило его с медсестрой.

– А почему мы сидим? – спросила Кора, не дождавшись какой-нибудь реакции от «больных».

– Ради бога, помолчите! – воскликнул Миша Гофман. – Не привлекайте к себе внимания.

– Сколько вам можно говорить! – раздраженно откликнулся пожилой мужчина в сильных немодных очках, отчего его глаза казались голубыми прудами. – Это не играет роли. Главное – не обращать на них внимания. Игнорировать!

– Вам хорошо игнорировать! – возмутился маленький, широкий в бедрах и ватный в плечах, гражданин с тупым неподвижным лицом. – Вы с ними бесед не имели.

– Ах, оставьте! – отмахнулся очкарик. Он был лыс, коренаст, с красивыми губами и округлым подбородком.

Дверь рядом с Гофманом открылась, и оттуда выглянул дряблый сизолицый мужчина в белом фартуке, повязанном поверх голубого халата.

– Гофман! – приказал он. – Заходите.

Затем он окинул взглядом остальных и сказал:

– Прочих примем после обеда.

Но тут его взгляд упал на Кору, и сизолицый удивился.

– А вы тут что делаете? – спросил он.

– Меня привезли, – призналась Кора.

– Кто привез?

– Солдаты, – сказала Кора, изображая полную наивность. – Я шла по дороге, а меня нашли и привезли на машине.

– Так вы местная? – спросил сизолицый.

– Нет, я из Москвы. Я в отпуске.

– Господи, ну какая может быть еще Москва! Что за чушь? Вы мне скажите, вы

включены в контингент или вы из обслуживающего персонала?

В полной растерянности Кора поглядела на Мишу Гофмана.

– Вот такой здесь бардак, – сообщил Миша. Под глазом у него чернел синяк. – Сами не знают, чего хотят. Но измываются над людьми.

– Помолчали бы, Гофман, ваша судьба вызывает у меня большие опасения, – сообщил сизолицый доктор. – Я бы за вас и двух резан не дал.

– Я молчу, но это мне не помогает, – ответил Гофман. – Я попал в атмосферу всеобщей подозрительности и террора.

– Другой атмосферы я вам предложить не могу, – ответил сизолицый. – Нет у нас другой атмосферы. Так что, кроме Гофмана и новенькой, все свободны.

Он почему-то погрозил Коре пальцем и добавил:

– Только чтобы туда вот, напротив, ни ногой! Ясно?

Кора почувствовала себя беззащитной, как всегда беззащитен человек в больнице, где нет знакомого доктора или хотя бы сестры, к которой можно обратиться по имени и как бы призвать ее покровительницей против духов болезней.

– Не волнуйтесь, девушка, – сказал ей лобастый очкарик с красивыми губами, – в данный момент их в самом деле не волнует ничего, кроме предварительного знакомства с вами.

Он улыбнулся так мягко и даже застенчиво, что Коре сразу стало легче.

Все посетители этой «поликлиники» поднялись и потянулись к выходу. Кора осталась в коридоре одна. На месте не сиделось. Она поднялась и подошла к двери, в которую сизолицый доктор не велел заходить. Раз он не велел, значит, за дверью скрывалось что-то интересное, а может, и важное для разведчицы Орват. Так что Кора прислушалась, но ничего, кроме неясного рокота, не услышала.

Тогда она осторожно приоткрыла дверь.

За столом сидел еще один доктор. Грузный человек с убранными за уши длинными серыми волосами, неопределенного возраста, и у него был такой громадный мягкий обвислый нос, что придавал доктору сходство с морским слоном.

– Заходите, – буркнул доктор. – Раздевайтесь.

Он поднял голову. Увидел Кору и удивился.

– Я вас не знаю, – сказал он.

– Я тоже, – согласилась Кора. – Но доктор напротив не велел мне к вам ходить. Почему?

Главное – казаться очаровательной дурочкой.

– Почему? – Морской слон быстро приходил в ярость. Тяжелой тушей он поднялся над столом. – А потому, что эти военизированные коновалы не способны понять, зачем они здесь находятся, и думают, что будут мною командовать! Да Гарбуй их в порошок сотрет!

И с этим криком, чуть не раздавив Кору, морской слон вылетел в коридор, пересек его и ворвался в кабинет к своему сизолицему коллеге.

Посреди небольшого кабинета стоял совершенно обнаженный, голубой от холода или волнения Миша Гофман, вытянув вперед руки и поставив ноги вместе. Глаза его были закрыты. Сизолицый, не обращая внимания на вошедших, приказывал ему: